— Нет, — ответила она.
— Выходит, копался в мусорных баках?
— Бывало и так…
Получалось, что несмотря на наличие детской коляски потерпевший не специализировался на сборе макулатуры и тряпья, и это объясняло тот факт, что он лег спать уже в самом начале ночи.
— В основном он выступал как «человек-сандвич»[14]…
— Что тебе ещё известно о нем?
— Ничего…
— Он когда-нибудь общался с тобой?
— Конечно… Я даже иногда подстригала ему патлы… Надо же помогать друг дружке…
— Он здорово пил?
Мегрэ знал, что этот вопрос не имел никакого смысла, поскольку клошары почти все крепко поддавали.
— Как и остальные.
— А много?
— Пьяным я его никогда не видела… Вот про меня-то уж этого точно не скажешь.
Это её вновь развеселило.
— Знаете, а я ведь с вами имела дело и уверена, что вы человек не злой. Как-то, — ох, давно это уже было, может и все лет двадцать тому назад, вы допрашивали меня в своем кабинете. В ту пору я ещё работала у арки Сен-Дени[15]…
— Ты ничего не слышала в эту ночь?
Старуха махнула рукой в сторону моста Луи-Филиппа, как бы показывая расстояние, отделявшее его от места происшествия.
— Слишком далеко…
— И ничего не видела?
— Только свет фар «скорой»… Подошла чуть поближе, но не слишком из-за боязни, что заберут. Убедилась, что прикатила действительно неотложка.
— Ну а вы, остальные, что скажете? — спросил Мегрэ, повернувшись к трем клошарам.
Те, все ещё охваченные боязнью, усиленно замотали головами.
— А не навестить ли нам теперь морячка с «Пуату»? — предложил заместитель прокурора, которому было явно не по себе в этой обстановке.
Тот уже поджидал их. По многим параметрам этот речник сильно отличался от фламандца. Так, если его жена и дети тоже проживали на борту, то сама баржа ему не принадлежала, да и ходил он почти всегда одним и тем же рейсом — от песчаных карьеров в верховьях Сены до Парижа. Звали его Жюстен Гуле, возраст — сорок пять лет. С виду — коротконогий, с плутоватыми глазами и потухшей сигаретой, словно приклеенной к губам.
На борту его судна приходилось говорить, повышая голос, из-за грохота от близко расположенного подъемного крана, продолжавшего выгружать песок.
— Ну и умора, а?
— Что так?
— А то, что люди не поленились прибить клошара — и концы в воду…
— А вы разглядели их?
— Я абсолютно ничего не видел.
— Где вы находились?
— Когда пристукнули этого субъекта? В постели…
— Так чего же вы слышали?
— Кто-то вопил…
— А что насчет машины?
— Может, что-то и было, только их столько проезжает над нами, по набережной, что я обычно на них — ноль внимания…
— Вы выскочили на палубу?
— Прямо в пижаме… Даже портки не успел натянуть…
— А ваша жена?
— Она спросонья спросила: «Ты куда это намылился?»
— Оказавшись наверху, что вы приметили?
— Ничего… Как всегда, бурлила водоворотами Сена… Я крикнул: «Эй! О-го-го!», чтобы побудить, значит, того типа откликнуться да и выяснить, в какой стороне он бултыхается…
— Где в этот момент находился Жеф Ван Хутте?
— Фламандец-то?.. Я его в конце концов все же узрел на палубе баржи. Он как раз отвязывал лодку. А когда ту течением проносило мимо, я и скакнул туда… Тем временем тонувший то вынырнет, то опять — бульк! — и вниз… Фламандец попытался подцепить его моим багром…
— Тем самым, у которого на конце громадный железный крюк?
— Как и у всех остальных…
— А не получилось ли так, что стараясь подхватить им клошара, вы и ранили его в голову?
— Наверняка нет… В конечном счете его ведь подловили за штаны… А уж потом я изловчился и вытянул его за ногу…
— Клошар был без сознания?
— У него глаза были открыты.
— Он чего-нибудь сказал?
— Из него вода ливанула… И уж потом на барже фламандца мы заметили кровищу…
— Полагаю, на этом можно поставить точку? — прошептал прокурорский чин, которого вся эта история, как видно, не очень-то интересовала.
— Остальным займусь я, — подхватил Мегрэ.
— Вы сходите в больницу?
— Непременно туда загляну. Судя по заключению врачей, пройдет ещё немало часов, прежде чем он будет в состоянии говорить…
— Держите меня в курсе…
— Обязательно…
Проходя по второму разу под мостом Мари, Мегрэ распорядился в адрес Лапуэнта:
— Позвони в участковый комиссариат, пусть подошлют кого-нибудь из ажанов.
— Где встретимся, патрон?
— Здесь…
И он степенно пожал руки сотрудникам магистратуры.
Глава вторая
— Они чё, судьи что ли? — охнула толстуха, провожая взглядом удалявшуюся троицу.
— Из магистратуры, — машинально поправил её Мегрэ.
— А разве это не одно и то же?
Она слегка присвистнула.
— Это ведь надо! Такие важные господа и побеспокоились, словно бы ради какой-нибудь большой шишки! Так значит, он и впрямь был настоящим тубибом?
Комиссар находился в полном неведении. Да, как видно, пока и не спешил получить дополнительную информацию. Он целиком ушел в настоящее, хотя никак не мог избавиться от впечатления, что когда-то, очень давно, уже пережил нечто подобное. Лапуэнт исчез, взбежав по пандусу. Заместитель прокурора шел между следователем-коротышкой и секретарем, тщательно выбирая, куда ступить из опасения испачкать обувь.
