неважно… Чуть раньше половины одиннадцатого из маленького кафе напротив вышел молодой человек; на животе у него висело что-то вроде большого фотоаппарата. Я даже немного удивилась. Почти сразу же я увидела другого молодого человека…
— Вы говорите, молодого?
— Да, он тоже мне показался молодым. Пониже первого, чуть плотнее, но не намного. Я не заметила, откуда он появился. Несколько быстрых и, видимо, бесшумных шагов, и он, оказавшись позади первого, стал наносить ему удары. Я даже хотела открыть окно и крикнуть, чтобы он перестал, хотя это ни к чему бы не привело. Жертва была уже на земле. Тогда убийца наклонился, поднял за волосы голову лежащего и осмотрел ее.
— Вы в этом уверены?
— Совершенно. Уличный фонарь недалеко, и я даже смутно различила черты лица…
— Продолжайте.
— Он пошел прочь. Потом вернулся, словно что-то забыл. Метрах в пятидесяти шли под зонтом Пальятти. Человек ударил лежавшего на земле еще раза три и убежал.
— Он завернул за угол, на улицу Шмен-Вер?
— Да. Потом подошли Пальятти. Остальное вы знаете. Я узнала доктора Пардона; кто был с ним, не знаю.
— Сможете узнать нападавшего?
— Не уверена… Лицо — нет. Только по фигуре…
— И вы уверяете, что он был молод?
— На мой взгляд, ему не больше тридцати.
— Волосы длинные?
— Нет.
— Усы, бакенбарды?
— Нет, я заметила бы.
— Он сильно промок? Как будто шел под дождем или только что вышел из дома?
— Они оба промокли. В такой ливень достаточно нескольких минут, чтобы промокнуть насквозь.
— Шляпа?
— Была… Темная, возможно коричневая.
— Большое спасибо.
— Я рассказала вам все, что знаю, но прошу вас, сделайте так, чтобы мое имя не упоминали в газете. У меня есть племянники; они выбились в люди, и им будет неприятно узнать, что я живу здесь».
Зазвонил телефон. Мегрэ узнал голос Пардона.
— Это вы, Мегрэ?.. Не помешал?.. Не ожидал застать вас в кабинете. Я позволил себе позвонить вам, чтобы узнать, нет ли новостей.
— Идем по следу, только неизвестно, по верному ли. Вскрытие подтвердило ваш диагноз. Смертельным был один удар, пробивший правое легкое.
— Считаете, что это убийство с целью ограбления?
— Не знаю. Нынче на улицах бродяг и пьяниц немного. Драки не было. В двух местах, где пострадавший побывал до Жюля, он ни с кем не ссорился.
— Благодарю. Я, понимаете ли, считаю себя немного причастным к этому делу. А теперь за работу! У меня в приемной одиннадцать пациентов.
— Удачи!
Мегрэ уселся в кресло, выбрал на письменном столе трубку и набил ее; взгляд у него был туманный, как пейзаж за окном.
Глава 3
Около половины шестого позвонил Люкас.
— Я подумал, что вы не прочь были бы получить от меня первое донесение, шеф. Я в маленьком баре прямо напротив магазина рамочника. Его зовут Эмиль Браншю. На улице Фобур-Сент-Антуан обосновался года два назад. Приехал вроде бы из Марселя, но это не проверено. Говорят, был там женат, потом не то просто разошелся, не то развелся. Живет один. Квартиру убирает старуха соседка, питается он большей частью в ресторанчике для завсегдатаев. У него есть машина, зеленый «рено», — он держит ее в ближайшем дворе. По вечерам уходит, возвращается довольно скоро, часто с девушками, каждый раз с новой. Девушки не из тех, каких можно встретить в этом квартале или в кабачках на улице Лапп. Похожи на манекенщиц, в вечерних туалетах и меховых манто. Это вас интересует?
— Конечно. Продолжай.
Люкас работал с Мегрэ дольше других сотрудников, и комиссар иногда обращался к нему на «ты». Он тыкал и Лапуэнту, который пришел в полицию совсем молодым и напоминал тогда серьезного мальчика.
— В лавке побывало трое посетителей — двое мужчин и женщина. Женщина купила двухстороннее зеркало, с одной стороны увеличительное: Браншю торгует и зеркалами. Один из мужчин принес оправить крупный фотоснимок и долго обсуждал заказ. Третий вышел с холстом в раме. Я смог разглядеть картину, потому что мужчина подошел с ней к застекленной двери. Это пейзаж с рекой, работа любительская.
— Он звонил по телефону?
— С моего места хорошо виден аппарат на прилавке: он им не пользовался. Зато когда мимо проходил мальчишка-газетчик, вышел и купил две газеты.
— Лапуэнт там?
— Сейчас нет. Задняя дверь выходит во двор и переулок, каких много в квартале. Учитывая, что у рамочника есть машина, Лапуэнт посчитал, что будет неплохо, если Лурти и Неве, которые нас сменят, тоже приедут на машине.
— Понятно. Благодарю, старина.
Жанвье принес десятка полтора фотографий мужчин лет тридцати пяти с темными волосами и густыми бровями.
— Это все, что я нашел, шеф. Я вам больше не нужен? Сегодня день рождения у одного из моих ребятишек и…
— Поздравь его от меня.
Мегрэ зашел в инспекторскую, увидел Лурти и посоветовал отправляться на улицу Фобур-Сент-Антуан на машине.
— А где Неве?
— Где-то здесь. Сейчас придет.
Больше на Набережной Мегрэ делать было нечего. С фотоснимками в кармане он спустился во двор, прошел через подворотню, приветственно махнул рукой дежурному и направился к бульвару Пале, где поймал такси. Он не был в плохом настроении, но и не радовался. Расследование он вел, можно сказать, неуверенно, словно с самого начала совершил ошибку, и беспрестанно возвращался к сцене, разыгравшейся под проливным дождем на темной улице Попенкур.
Молодой Батийль выходит из полутемного бистро, где четверо играют в карты. Вдалеке — чета Пальятти под зонтиком. Г-жа Эспарбес у окна. Внезапно появляется человек лет тридцати с лишним. Никто не знает, ждал он Батийля у какой-нибудь двери или шел за ним по улице. Человек броском преодолевает несколько метров и наносит удар — раз, другой, третий. Слышит шаги бакалейщика и его жены, которые находятся метрах в пятидесяти. Доходит до угла улицы Шмен-Вер и вдруг возвращается. Почему он наклонился над раненым? Только для того, чтобы приподнять ему голову? Почему не попробовал нащупать пульс, проверить, жив ли Антуан? Нет, мужчина смотрит ему в лицо. Чтобы убедиться, что это именно тот, на кого он хотел напасть? Дальше что-то не так. Зачем он еще трижды бьет ножом простертого на земле человека?
Этот фильм Мегрэ снова и снова прокручивал в голове, словно в надежде на внезапное прозрение.
— Площадь Бастилии, — бросил он шоферу.
Владелец кафе «Друзья» с зачесанными на лысину волосами все еще сидел за кассой. Взгляды их встретились; хозяин кафе смотрел равнодушно. Мегрэ сел не в большом зале, а спустился вниз, где и занял место за столиком. Народу было больше, чем утром. Наступило время аперитива. Подошедший официант был уже менее любезен.
