«Орел», все время отставая, скоро скрылся за кормой, и это заставило всех поволноваться, так как его радиостанция молчала, не отвечая на запросы флагмана. Машины его все еще были не в порядке. Костенко, его корабельный инженер, сообщает, что «Орлу» не везло с самого начала:
Полковник Парфенов был направлен на «Орел» за несколько дней до ухода из Кронштадта. Он должен был проверить и привести в порядок машины, потому что состояние их не соответствовало предъявляемым к ним требованиям. Испытания проводились наспех, на скорую руку, и многие дефекты остались незамеченными, вот почему Парфенов теперь должен был тратить столько времени и усилий, чтобы их устранить. Целый месяц он не вылезал из машины и спал в одежде. Он был постоянно в заботах и находился на грани нервного срыва из-за бесконечных недоделок и ошибок, допущенных при сборке машин, которые приводили к частым поломкам. Например, паропроводы разрывало пять раз, при каждом случае полностью выводя корабль из строя. Парфенов жил с беспокойным сердцем, что вот-вот может взорваться котел, а завтра «полетит» еще что-нибудь.
Оставшиеся корабли эскадры ожидали отстающего «Орла» в водах Дании, принимая там уголь, как было условлено заранее. Затем корабли взяли курс на Скаген, где обменялись сообщениями с ледоколом «Ермак». «Ермака» вскоре ожидали неприятности: Рожественский приказал дать выстрел под корму ледокола, когда там не сумели дать свой опознавательный сигнал. Настойчивость Адмирала в плане предосторожностей и всяческих процедур опознания была не случайной: это было следствием того состояния нервозности, которое порождали в нем бесконечные предупреждения Морского министерства о японских миноносцах в Северном море.
Несколько месяцев назад министерство выделило 300 тысяч рублей плюс 540 тысяч франков на проведение разведопераций по предотвращению внезапных атак, которые могли совершить японцы во время похода 2-й эскадры. Из этой суммы почти 150 тысяч рублей ушло некоему Геккельману (он же Хартманн), который в 1904 г. состоял на службе в берлинском отделении русской секретной полиции. Он-то и предложил свои услуги 2-й эскадре.
Вообще-то Морское министерство надеялось, что русские консульства за границей будут в состоянии организовать наблюдение за иностранными портами с целью выявить приближение японских военных судов к европейским водам. Но консулы не оправдали надежд: они слишком мало знали о военных судах вообще. Тех немногих отставных офицеров-моряков, что были завербованы для разведывательной деятельности, заслали в район Красного моря, и располагать ими теперь для службы в Европе было попросту нереально. Поэтому предложение Геккельмана было сразу же принято: чиновник с сомнительным прошлым, несколькими именами и огромной самоуверенностью, он произвел хорошее впечатление в высших эшелонах.
С британским паспортом в кармане на имя Арнольда он остановился в отеле «Феникс» в Копенгагене. Скоро он сплотил вокруг себя группу людей, более ста агентов, плюс к тому девять различных плавсредств, позволявших держать под наблюдением скандинавские воды. Бережно относясь к суммам, которые тратило на него русское правительство, он, стараясь оправдать эти деньги, тратил их с максимальной отдачей. По телеграфным шифровкам своих людей он сочинял фантастические, тревожные истории о японских миноносцах, притаившихся в узких датских проливах. И хотя в Морском министерстве сомневались в правдивости этих донесений, за невозможностью их проверки их отправляли прямо Рожественскому.
Эти донесения шли неделю за неделей, и, когда Рожественский стоял в датских водах, он получил еще два пространных рапорта. Один был от геккельмановского судна «Елена» о замеченных двух японских миноносцах, в другом, совершенно независимом от секретной полицейской сети, русское гидрографическое судно «Бакан» сообщало о двух подозрительных миноносцах у берегов Норвегии. Поэтому, наэлектризованный всем этим, Рожественский приказал, чтобы впредь орудия наводились на каждое приближающееся судно. По той же причине он решил оставить Скаген на сутки раньше, чем планировал. На этом отрезке пути он сохранил свои шесть двигавшихся независимо отрядов. Последним снялся с якоря его собственный отряд: четыре новых эскадренных броненосца и транспорт снабжения.
Незадолго до этого крейсера адмирала Энквиста, которые вышли раньше, потеряли контакт с сопровождавшей их плавучей мастерской «Камчатка». Последняя, укомплектованная частично гражданскими, медленно и верно отставала и скоро осталась позади всех кораблей, включая и отряд Рожественского. 9 октября около 8 часов вечера «Камчатка» радировала, что ее атакуют миноносцы. Вот как один из членов команды описал этот инцидент в письме домой несколько дней спустя:
