По лицу Эльзы пробежала дрожь, грудь ее судорожно вздымалась, из-под век катились слезы. Голова бесчувственной женщины повернулась набок, и Эльза начала икать. Из-за раздражения, вызванного ложкой, ее стошнило. Немного желтоватой жидкости вылилось из желудка на пол, и несколько капель попали на пеньюар.
Мегрэ взял кувшин с водой и смочил лицо Эльзы, все время нетерпеливо поворачиваясь при этом в сторону окна.
Молодая женщина стала понемногу приходить в себя. Она тихо стонала и наконец подняла голову. Потом с трудом села на полу, слегка покачиваясь, увидела испачканный ковер, ложку, стакан из-под пива.
Тогда она разрыдалась, обхватив голову руками.
— Вот видите, у меня были причины для страха!.. Они пытались меня отравить. А вы еще не хотели мне верить!.. Вы…
В этот момент и Эльза, и Мегрэ вздрогнули, услышав какой-то необычный шум снаружи.
Вначале со стороны шоссе раздался длинный резкий свисток. Затем послышался топот людей. Кто-то тряс решетчатые ворота парка. Из окна Мегрэ видел, как инспектора искали кого-то в темноте, светя электрическими фонариками. Метрах в ста, на вилле, светилось окно — мадам Мишоннэ поправляла подушку под головой мужа…
Услышав звук шагов на первом этаже, комиссар открыл дверь комнаты. Его искал Люка.
— Шеф!
— Вы кого-то задержали?
— Да, Карла Андерсена… Он живой… Вы не хотели бы пойти со мной?..
Мегрэ обернулся и увидел, что Эльза сидела на краю дивана, подперев руками подбородок. Она неподвижно смотрела перед собой, вздрагивая всем телом и мелко стуча зубами.
Глава 7
Дважды раненый
Карла Андерсена отнесли в его комнату. Один из инспекторов освещал путь лампой. Раненый не стонал и не шевелился. Когда его положили на кровать, Мегрэ склонился над ним и заметил, что веки Карла были полуоткрыты.
Андерсен узнал комиссара, слегка оживился и прошептал, взяв его за руку:
— Где Эльза?..
Та стояла на пороге комнаты, застыв в тревожном ожидании. Лицо у нее осунулось.
Вид у Карла был весьма впечатляющим: он где-то потерял монокль, здоровый глаз горел лихорадочным огнем, резко отличаясь от неподвижного искусственного.
Из-за слабого освещения все происходящее вокруг казалось таинственным. Снаружи слышалось, как гравий хрустел под ногами полицейских, обыскивающих парк.
Эльза смущенно и робко приблизилась к брату после того, как Мегрэ жестом разрешил ей подойти к кровати раненого.
— Думаю, у него очень скверная рана! — выразил свое мнение Люка.
Эльзд, должно быть, услышала его слова. Она посмотрела на полицейского, еще ближе подошла к Карлу, который заворожено смотрел на нее, пытаясь приподняться на постели.
Тогда она разрыдалась, быстро выбежала из комнаты, вернулась в свою спальню и вся в слезах бросилась на диван.
Мегрэ сделал знак Люка, чтобы тот не упускал Эльзу из виду, а сам занялся раненым. Он ловко, словно ему часто приходилось это делать, снял с Карла пиджак, затем жилет.
— Успокойтесь… Врача вызвали… Эльза в своей комнате.
Андерсен молчал. Он, снедаемый необъяснимой тревогой, озирался вокруг себя, словно хотел решить какую-то загадку, раскрыть глубокую тайну.
— Сейчас я вас допрошу… Но…
Комиссар склонился над обнаженным датчанином, хмуря брови.
— В вас стреляли дважды… Эта рана на спине уже давняя…
Рана выглядела ужасно. Пуля сорвала десять квадратных сантиметров кожи. В месте ранения тело было как будто рассечено и обожжено, оно опухло и покрылось коркой запекшейся крови. Ранение, видимо, было получено несколько часов назад.
Вторая пуля вошла под левую лопатку, и, промывая эту свежую рану, Мегрэ заметил, что из нее выпал сплющенный кусочек свинца.
Комиссар без труда установил, что пуля была не от револьвера, а от карабина, как и та, которой убили мадам Гольдберг.
— Где Эльза?.. — прошептал раненый, стараясь не морщиться от боли.
— Она у себя в комнате… Лежите спокойно… Вы видели того, кто только что напал на вас?
— Нет…
— А первого?.. Где в вас тогда стреляли?
Андерсен сморщил лоб, открыл рот, собираясь что-то ответить, но затем передумал. Видимо, он очень устал и едва заметным жестом левой руки дал понять комиссару, что ему сейчас трудно говорить.
— Как вы оцениваете его состояние, доктор?..
Полутьма раздражала. В доме имелись лишь две керосиновые лампы: одну поставили в комнате раненого, другая находилась в спальне Эльзы.
Внизу залегли свечу, которая освещала едва лишь четверть гостиной.
— Если не возникнут непредвиденные осложнения, он выкарабкается… Наиболее опасно первое ранение… Его нанесли где-то в начале второй половины дня или поздним утром… Стреляли из браунинга в спину с близкого расстояния. Да, совершенно точно, в упор!.. Я даже думаю, что ствол упирался в спину… Пострадавший пытался увернуться от выстрела… Поэтому пуля прошла вкось и задела лишь ребра… Кровоподтеки и царапины на плече, руках и коленях появились, должно быть, также в момент нападения…
— А вторая пуля?..
— Она раздробила лопатку. Раненого нужно оперировать уже завтра… Могу дать вам адрес одной клиники в Париже… Здесь в районе тоже есть клиника, но если у пострадавшего имеются средства, то лучше оперировать в Париже…
— После первого ранения он мог двигаться?
— Вполне возможно… Пуля не задела ни одного жизненно важного органа, и, чтобы двигаться, раненому нужны были лишь сила воли и энергия… Боюсь только, что плечевой сустав у него потеряет подвижность…
Полицейские ничего не обнаружили в парке и готовились предпринять более тщательные поиски как только рассветет.
Несколько минут спустя Мегрэ вошел в комнату Андерсена, который при виде комиссара облегченно вздохнул.
— Эльза?..
— Она у себя, я же говорил вам об этом уже два раза.
— Почему в меня стреляли?
Во взгляде датчанина по-прежнему читалась необъяснимая тревога, его лицо оставалось озабоченным.
— У вас есть враги?
— Нет.
— Вам нельзя волноваться… Расскажите мне хотя бы о первом нападении… Ну, ну, спокойнее… Поберегите себя…
— Я ехал к «Дюма и сыну»…
— Но вы туда не добрались…
— И тем не менее я направлялся туда!.. У Орлеанских ворот какой-то человек сделал мне знак остановить машину…
Карл попросил пить, выпил большой стакан воды и продолжил свой рассказ, глядя в потолок:
