— Не все, — ответил Хиро и обреченно опустил плечи. — Но если бы ты рассказала о том, что видела, мы бы сейчас уже могли выяснить, кто это такие.
— Как?
— Мудрость толпы, Айя. Если головоломку начнут разгадывать миллион человек, всегда существует шанс, что кто-то один найдет ответ. А может быть, десять человек разгадают по одной частичке, и этого будет достаточно, чтобы головоломка сложилась.
— Наверное, — грустно сказала Айя. — Просто я никогда так не думала о сети.
— Потому что ты всегда мечтала только о славе, — напомнил Хиро. — А информационная сеть — это нечто большее. Я всегда говорю: быть репортером — это значит пытаться понять мир.
Айя обиженно надула губы. Именно это сейчас ей было нужнее всего: философские нравоучения из уст старшего брата. Последние искорки на ее платье погасли: у батарейки закончился заряд.
— Ну ладно, тут у нас никаких толп нет. И как ты думаешь, кто они такие? Инопланетяне? — спросила она.
— Нет, я так не думаю. Скорее всего, они все-таки вроде пласт-шутов.
Хиро начал задумчиво барабанить пальцами по скайборду. По залу разнеслось эхо.
— А если честно, то мне кажется, что они больше похожи на обезьян, — сказал он.
— В каком смысле? — удивилась Айя и поерзала на скайборде. — Я не заметила, что они покрыты шерстью.
— А пальцы у них на ногах разглядела? Пальцы хватательные, как у обезьян. Получается, что у них как бы четыре руки.
— Но это бессмысленно, — вздохнула Айя. — К чему быть пласт-шутом, если все время нужно прятаться от посторонних глаз? Не думаю, что это имеет отношение к моде, Айя. Тут что-то вроде моих бессмертных стариков. Пластическое изменение внешности что-то означает. Должен быть какой-то ответ, и тогда все сойдется.
— Ты имеешь в виду ракетный комплекс, тайные базы и обезьяньи пальцы?
Хиро улыбнулся:
— Я понимаю, почему тебе было так сложно втиснуть все это в десятиминутный сюжет.
Некоторое время они молчали. Айя посмотрела на Рена. Его айскрины мигали. Возможно, к рассвету ажиотаж вокруг «Истребителя городов» немного поутихнет, ведь людям иногда нужно спать, каких бы сумасшедших сюжетов они ни насмотрелись. Через несколько часов можно будет выбраться на поверхность и отправить сообщение для Тэлли Янгблад.
Она вспомнила детство, год перед поступлением в интернат для уродцев. Тогда им рассказывали предысторию реформы свободомыслия: о Дыме, о чрезвычайниках, о страшной войне в Диего. И все эти предания заканчивались почти одинаково: стоило появиться Тэлли-сама[2] — и у плохих ребят не оставалось никаких шансов.
Время в подземелье тянулось странно. Связи с городским интерфейсом не было, и часы на айскрине Айи не работали — ей казалось, что минуты текут невероятно долго. В какой-то момент она задремала, но тут же в страхе очнулась, не понимая, где находится.
Фриц по-прежнему лежал на скайборде рядом с ней. Он все еще спал под действием снотворного. Он был так близко, что она чувствовала его дыхание. Его тепло согревало ее в холодной пещере. Что бы там ни говорил Хиро насчет того, что слава способна защитить ее, рядом с Фрицем она чувствовала себя увереннее, чем под взглядами миллиона зрителей.
Хиро сидел на своем скайборде, скрестив нога, закрыв глаза и покачивая головой. Глаза Рена были открыты, его айскрины мерцали, будто два светлячка в темноте,
Прошло, как показалось Айе, еще несколько часов, прежде чем Фриц зашевелился. Он приподнялся и потер шею.
— Как ты себя чувствуешь? — шепотом спросила Айя.
— Намного лучше, — ответил Фриц и сонно огляделся по сторонам. — Где мы?
— Под землей. — Айя сжала его руку. — Не бойся. Здесь
— Ты дотащила меня сюда? Но как тебе удалось… — Фриц начал сползать со скайборда, но не упал. — Ой! Что происходит?
— Мы забрали у тех уродов скайбольное снаряжение. — Айя улыбнулась. — Ты почти невесом.
Фриц перестал двигаться и придвинулся ближе к Айе.
— Ты спасла меня.
Она вздохнула:
— Хочешь сказать, я втянула тебя в беду. Если бы не моя ложь, с тобой все было бы в порядке.
— Ложь?
Айя скованно кивнула.
— Я говорила: несколько дней назад я видела этих уродов, но не поняла, кто они такие. И я… выбросила их из моего сюжета.
Фриц молча уставился вниз, на темную воду.
— Наверное, я прирожденная врунья, — наконец прошептала Айя.
— Нет. — Фриц решительно покачал головой.
— Да! — прошипела Айя. — Десяти секунд не проживу, чтобы хоть немножко не соврать. Сейчас я семнадцатая по счету знаменитость в городе, а из-за чего? Я обманула всех «ловкачек», внушила им, что я одна из них! А потом даже сюжет не смогла подготовить так, чтобы ничего не утаить. Ты меня, наверное, ненавидишь.
Фриц шумно втянул полные легкие воздуха и спросил:
— Я тебе не рассказывал, почему придумал абсолютную честность?
— Я тебя не спрашивала. — Айя горестно вздохнула. — Я только тем и занималась, что болтала про свои мечты о славе.
— Ну, в общем… Я раньше врал… постоянно, — признался Фриц — Иногда по какой-то причине, но чаще — просто ради забавы. Я все время притворялся и со всеми, с кем бы я ни познакомился, старался быть другим, новым Фрицем — а уж особенно с девушками.
Он пожал плечами, и его большие глаза сверкнули в темноте.
— Но со временем я начал забывать, каков я на самом деле. Наверное, это звучит дико, — закончил он.
— Не очень, — сказала Айя. — Со мной произошло примерно тоже самое, когда я познакомилась с «ловкачками». Мне понравилось быть такой Айей. Она была храбрее меня.
— Иногда бывает забавно меняться, — согласился Фриц. — Но мне хотелось узнать, каково это — жить без вранья. Как строятся отношения с людьми, если ты ничего не скрываешь и не способен скрыть…
Он взял Айю за руку, и ее охватила дрожь.
— …каково это, когда делаешь это… — прошептал он, наклонился и поцеловал ее.
— …без вранья.
— Головокружительно, — выдохнула Айя.
Щеки у нее вспыхнули — но не от стыда. У нее на губах словно остался вкус поцелуя Фрица, и по коже побежали мурашки.
— Ты права, — улыбнулся он. — Головокружительно — то самое слово.
— Даже когда целуешься со мной, Чумазой Королевой и вруньей?
Он всплеснул руками.
— Но ты тоже честна, Айя. Так или иначе, в свои
