блокнот. — Вызывает интерес то, что нынче именуется словом «mekanzimat» — все те новые объекты, что немцы воздвигают в Стамбуле. Вы приехали по работе или как?
Алек откашлялся. Человек, конечно же, принял их за германцев. Австрийский акцент определенно не различить ни журналисту, ни его лягушке. Что ж, не поправлять же его?
— Вообще-то мы не строители, мистер Мэлоун. В данный момент мы просто путешествуем. Любуемся видами.
Глаза Мэлоуна цепко прошлись по Алеку и остановились на феске, что лежала рядом на стуле.
— Я вижу, вы даже успели сделать кое-какие покупки. Забавно, право. Мужчины призывного возраста путешествуют в военное время!
Алек про себя выругался. Вранье никогда ему не давалось; притворяться туристом вовсе абсурд, когда каждый житель Европы на учете у военных. Мэлоун, возможно, думает, что они дезертиры или шпионы. Что ж, элемент интриги здесь не помешает.
— Скажем так: наши имена вам знать необязательно. И без фотоснимков, с вашего позволения, — добавил он, указав на фотоаппарат.
— Пожалуйста. Стамбул полон анонимов.
Репортер дежурным движением почесал под подбородком свою лягушку.
— Я полагаю, вы прибыли на экспрессе?
Алек кивнул. Не говорить же ему, что они прибыли по воздуху. «Восточный экспресс», как он знал, ходит прямым рейсом из Мюнхена в Константинополь.
— Поезд, небось, переполнен рабочими?
— Возможно, там и было тесно, но мы ехали в отдельном купе.
Вот черт! Ну почему всегда вылезает наружу, что он богат?
— Значит, вы не разговаривали ни с кем из тех, кто работает на башне беспроводной связи? Так?
— На башне связи?
— Ну да. Той, которую вы, немцы, возводите на скалах к западу отсюда. Говорят, особый проект для султана. Огромная, при ней даже своя электростанция.
Алек глянул на Бауэра: достаточно ли капралу тех английских слов, каких он набрался на «Левиафане», чтобы ухватить суть беседы? Электростанция для башни связи? Пушке Теслы тоже требуется собственная электростанция!
— Боюсь, нам об этом ничего не известно, — осторожно сказал Алек. — Мы в Константинополе всего два дня.
Мэлоун посмотрел с лукавинкой, будто услышал от собеседника тонкую шутку.
— Видимо, недостаточно долго, чтобы начать звать его Стамбулом, — съязвил он.
Алеку вспомнились слова доктора Барлоу о том, что у местных жителей в ходу другое название. Хотя в гостинице служащие восприняли это без особых эмоций. «Да зовите этот город как хотите, — сказали они. — Мы сами его толком не знаем».
— Получается, вы все еще не были в бухте и не видели там новых боевых кораблей султана?
— Каких таких кораблей?
— Два броненосца, только что переданные немцами османам. — Мэлоун прищурился. — Вы их не видели? Эти корабли трудно с чем-то спутать.
— Нет, ни в какой бухте мы не были, — с глухим раздражением сказал Алек.
— Вы не были в бухте? Но ведь город, к вашему сведению, стоит на полуострове. Разве «Восточный экспресс» въезжает в Стамбул не через мост?
— Наверное, да, — натянуто ответил Алек. — Но мы тогда очень устали. К тому же это было глубокой ночью.
Зараза-интервьюер опять чему-то усмехнулся, ну просто сладу с ним нет! Сейчас, поди, скажет, что их приезд пришелся на полнолуние или что «Восточный экспресс» прибывает исключительно в светлое время суток. Какая, в сущности, разница? Он все равно не поверил ни одному слову. Быть может, время сменить пластинку?
— Странно, что вы здесь с этой штуковиной, — вильнул Алек, указывая на лягушку. — Я и не знал, что османы позволяют у себя в стране держать дарвинистских страшилищ.
— А вы умеете менять тему, — со смехом ответил на это репортер. — Я без Ржавки здесь и шагу не делаю. У нее память куда лучше, чем у меня.
У Алека расширились глаза.
— То есть… Она способна запоминать слова?
— Еще как. Вы когда-нибудь видели вестовых ящериц?
— Я о них слышал.
— Вот и Ржавка из той же породы. Правда, нет их подвижности, зато памятливость… — Репортер легонько щелкнул лягву по макушке, и рептилия лениво моргнула буркалами. — Может слушать разговоры часами и выдает их мне потом слово в слово.
Алек нахмурился, раздумывая: может, и странная зверушка доктора Барлоу тоже нечто вроде ходячего фонографа?
— А то, о чем мы сейчас беседуем, это животное тоже запоминает?
— Все, что угодно, — пожал плечами репортер.
— А я лишь сказал, что мы только прибыли.
— Что ж, зато вашу речь легко понять, — в который раз усмехнулся тот. — Вы как будто специально упражнялись ради меня в английском.
— Вы так любезны, — не поддался на комплимент Алек. Еще бы, ведь две последние недели он разговаривал на английском больше, чем на немецком. — А вы быстро соображаете. Не будете против, если теперь я задам вам кое-какие вопросы?
— Почему бы нет? Валяйте.
Репортер вынул и облизнул химический карандаш.
— Как вы думаете: османы примкнут в этой войне к жестянщикам?
Мэлоун вновь пожал плечами.
— Я не думаю, что немцев это заботит. Они здесь надолго. Их планы — одолеть дарвинистов в Европе, а затем распространить свое влияние на весь мир. Они уже построили железную дорогу на Багдад.
От отца Алек тоже слышал, будто «Восточный экспресс» пущен, чтобы распространить влияние жестянщиков на Ближний Восток и дальше, в самое сердце Азии. Мэлоун указал на плакат на стене.
— Сейчас им нужно лишь, чтобы османы перекрыли Дарданеллы, прервав сообщение с русскими.
— Проще уморить человека голодом, чем сразить мечом, — согласился Алек. — Но смогут ли османы удержать пролив от британского флота?
— Военные корабли остановят мины и пушки, а морские чудовища с успехом ловятся в защитные сети. Остаются воздушные суда, и одно из таких османы очень скоро могут заполучить.
— То есть как?
Мэлоун просиял.
— На что вам действительно стоит взглянуть, так это на «Левиафан». Один из крупнейших водородных летунов; сейчас находится здесь, в Стамбуле.
— Он все еще… В смысле, британский воздушный корабль прямо-таки здесь? Странно: ведь идет война?
— Странность, безусловно, есть. Но что еще странней, британцы подумывают о том, чтобы подарить его султану! — Мэлоун тряхнул головой. — Пару броненосцев уже возложили на османский алтарь немцы, а англичане, похоже, собираются их переплюнуть. Сам султан отправляется завтра в увеселительную поездку кое с кем из нас, репортеров.
Алек чуть не лишился дара речи. «Левиафан» переходит в руки союзной жестянщикам державы? Бред какой-то. Но если корабль еще не улетел, значит, в Стамбуле по-прежнему находится и граф Фольгер.
— А сами вы примете участие в этой… увеселительной поездке?
— Я такую возможность ни за что на свете не упущу, — лучась, ответил Мэлоун. — У нас в Североамериканских Штатах тоже есть водородные летуны, но размером они от силы вполовину этого
