Над ними нависали каменные стены, между которыми небо смотрелось лишь тоненькой полоской. Гиротоптер то появлялся, то пропадал из поля зрения. Тем не менее там, где проулок допускал изгиб или поворот, до слуха тут же доносился стрекот лопастей.
Улицы заметно опустели: люди спешили убраться восвояси, чувствуя, что запахло стрельбой. Лишь бродячие собаки пару раз попадались навстречу, да и те опрометью кидались прочь.
Наверху что-то с сухим треском сверкнуло.
— Сигнальные ракеты! — крикнул Дилан. — Гиротоптер дает знать, что засек нас!
Где-то впереди пронзительно засвербили свистки.
— Клопп, тише!
За следующим поворотом таксомотор, дернувшись, замер, но было уже поздно. Впереди проулок перегородили солдаты с винтовками на изготовку. Клопп рванул на себя манипуляторы, подняв машину на дыбы как раз в тот момент, когда грянул залп. «Динь! Динь!» — защелкали пули по днищу шагохода.
Клопп, по-прежнему удерживая машину дыбом, с ходу ее развернул, посылая обратно тем путем, которым они приехали. Грянул еще один нестройный залп, пули выбили фонтанчики пыли из каменных стен по обе стороны проулка.
Таксомотор вильнул за угол, однако коробка передач под полом мучительно скрежетала, а в воздухе стоял запах жженого металла.
— В двигатель попало! — рявкнул Бауэр.
— Без паники, справимся! — начальственным голосом отозвался Клопп.
Он вывел скарабея на небольшую площадь со старинным каменным фонтаном и загнал его прямиком в воду. Вверх с шипением рванулось облако пара, измученный металл понемногу остывал.
— Долго не протянет, — предупредил Клопп.
— Мы ведь уже почти приехали, — сказал Алек, скользя взглядом по карте, и тут из клетки раздался рокот.
Черт побери, что зверьку пришло в голову имитировать теперь?
И тут сквозь шипение пара он расслышал, что именно.
— Шагоход приближается, — сказал Дилан, тыча пальцем. — Вон оттуда. Да быстро как.
— Судя по всему, большой. Придется от него сматываться, но тогда мы окажемся перед солдатами.
— Если только не уйдем вон туда. — Дилан указал на идущую вниз от площади каменную лестницу.
Алек покачал головой.
— Слишком крутая.
— На кой черт ему тогда ноги, если он не может лазать по элементарным лестницам! А ну давай шевелиться!
Велики или нет были познания Клоппа в английском, но суть разговора он, похоже, понял и тоже пристально посмотрел на уходящие вниз ступени, затем взглянул на Алека, тот кивнул. Старик со вздохом снова взялся за рычаги.
— Всем держаться! — крикнул Алек, одной ногой придавливая к полу суму.
Машина медленно накренилась вперед и заскрежетала вниз по лестнице, стукаясь о стены изрядно помятыми бортами и взметая тучи известковой пыли. Клопп каким-то чудом не давал ей перевернуться, и она дошла-таки до самого низа, съехав там на ровную брусчатку.
Алек оглянулся на сухие хлопки сзади. Это стреляли высыпавшие на площадь солдаты; плевались огнем черные зрачки винтовок. Вот в поле зрения показался двуногий шагоход.
Алек удивленно моргнул: опознавательные знаки на нем были османские, а модель явно германская, совсем не здешнего зверовидного фасона.
— Всем пригнуться! — крикнул он. — Клопп, ходу!
Таксомотор, скрежеща и натужно воя шестернями, двинулся вперед. Алек вновь оглянулся. Солдаты сыпались вниз по лестнице, однако шагоход остановился: экипаж явно не желал рисковать.
Алек еще раз сверился с картой.
— Уже вот-вот, Клопп! Ну же!
Таксомотор уже не мчался, а ковылял; одна из средних ног бессильно волочилась, но до улицы Завена он все же дотянул и вполз туда боком, будто пьяный краб.
Лилит с отцом, безусловно, слышали всю эту заваруху; они уже ждали, распахнув дверь склада.
— Живее, Клопп! — крикнул Дилан на своем неуклюжем немецком. — Гиротоптер!
Алек глянул вверх. Летучей стрекозы пока не было видно, но в воздухе уже нарастал стрекот. Исчезнуть надо было сию же минуту.
Машина, сделав шаг к открытой двери, напоследок чихнула и замерла. Как ни крутил Клопп пусковую рукоятку, мотор лишь шипел и отплевывался, словно брошенное в костер сырое полено.
— Чертова сволочная рухлядь! — неистовствовал Дилан.
— Лилит, не соизволишь? — невозмутимо спросил Завей.
Девушка вскочила за рычаги механической лапы — погрузчика. Рука с ревом ожила и, потянувшись, без труда затащила побитую машину в ворота склада. Тут же начала задвигаться дверь, и едва Завен зашел в помещение, как она отрезала их от улицы. Склад погрузился в темноту.
Алек, нагнувшись, проверил, на месте ли сумка. Слава богу, на месте, разумеется, куда же ей деться?
Секунду спустя зажглось электрическое освещение.
— Ничего не скажешь, эффектное появление, — сказал Завен с широкой улыбкой.
— А им, часом, никто не сболтнет? — спросил с опаской Алек, глядя на узкую щель под дверью, из- под которой пробивался дневной свет.
— Да не стоит беспокоиться, — махнул рукой Завен. — Все соседи — наши друзья. У нас здесь и не такое бывало. — Он поклонился в пояс. — Приветствую вас, мастера Клопп, Бауэр и Шарп. Добро пожаловать в Комитет союза и прогресса!
Шагоходы комитета вздымались сзади безмолвными истуканами, как древние языческие идолы.
— Какая необычная коллекция, — деловым тоном заговорил Бауэр. — Я такой и не видывал.
— Этот вот сражался еще в Первой Балканской войне. — Клопп указал на Минотавра. — Они уже тогда считались малость устаревшими.
— Войне, — повторил Бовриль, задумчиво глядя с плеча Алека.
Ах вот оно что. Алек-то поначалу решил, что вмятины на броне — от каких-нибудь тренировочных занятий. Но сейчас, в ярком свете полуденного солнца, заливающего просторный двор, легко было различить, что это и в самом деле видавшие виды, побитые войной и временем машины-ветераны.
— Но ведь их можно починить, да? — спросил он.
— Посмотрим, — ответил Клопп.
— Ба-а! Да неужто мы не справимся, общими-то силами?! — голосом оптимиста воскликнул Завен. Клопп уже был ему за брата, с которым они просто долго не виделись. — У вас, господа, знания, наверное, современные, зато у наших механиков опыт передается от отца к сыну — ну и к дочери, само собой!
— Эти машины нам как родные, — вставила Лилит.
— Гм, бабушки с дедушками тоже родня, — заметил Клопп, ставя ящик с инструментами.
В ответ на эту шутку рассмеялся лишь Бовриль, не замедливший проскакать по двору к стальным копытам Минотавра, которые он почему-то счел привлекательными.
Дилан все это время стоял в сторонке со скрещенными на груди руками.
— А сколько их вообще? — спросил он на ломаном немецком.
— В смысле, преданных делу революции? — Завен довольно потер руки. — У нас их в каждом здешнем гетто минимум по полдюжины. Всего набирается с полсотни, вполне достаточно, чтобы смести
