– Если бы я это и сделала, я только выполнила бы свой долг, и это никого бы не касалось. Но я тут ни при чем. Написала ему тетка этой девицы.
– Вы знаете ее тетку?
– Мы покупаем продукты в одних и тех же лавках.
– Это вы ей все рассказали?
– Она и сама догадывалась о том, что тут происходит.
– Она сказала вам, что напишет отцу?
– Мы просто с ней болтали.
– Когда приехал отец мадемуазель Дюше, вы рассказали ему о мсье Жоссе?
– Я ответила на его вопросы и посоветовала прийти попозже, после семи часов.
– Вы не предупредили его, когда мадемуазель Дюше вернулась?
– Мне за это деньги не платят.
– Мсье Дюше очень рассердился?
– Бедняга с трудом этому поверил.
– Вы поднялись вскоре вслед за ним, чтобы узнать, что там происходит?
– Мне надо было отнести письмо на шестой этаж.
– Но вы остановились на площадке пятого?
– Может быть, я и передохнула там минутку. Чего «вы от меня допытываетесь?
– Вы говорили, что там был скандал.
– Кому?
– Репортеру.
– Мало ли что печатают в газетах! Смотрите! Вот она, ваша девица!
В дом вошла не одна девушка, а две. Они направились к лестнице, не взглянув на консьержку и на Мегрэ. Первая, блондинка, казалась совсем молоденькой. На ней были ярко-синий костюм и светлая шляпка. Вторая, более сухощавая, угловатая, выглядела лет на тридцать пять. В походке ее было что-то мужеподобное.
– Я думала, вы хотели поговорить с ней.
Мегрэ сдерживал гнев, хотя эта беспричинная злоба глубоко задевала его.
– Не бойтесь, я поговорю с ней. Возможно, мне придется встретиться еще и с вами.
Он злился на самого себя за эту угрозу, в которой было что-то детское. Прежде чем подняться, он подождал, пока там, наверху, не отворилась и вновь не закрылась дверь.
На четвертом этаже он на минуту остановился, чтобы перевести дух, и немного погодя постучал. Послышался шепот, потом шаги. Дверь приотворила не Аннет, а ее подруга.
– Кто там?
– Комиссар Мегрэ из Уголовной полиции.
– Аннет, это полиция!
Аннет, очевидно, была в спальне, должно быть, снимала промокший от дождя костюм.
– Иду.
Мегрэ был разочарован. Горшки с геранью, правда, стояли на своем месте, но только эта подробность и соответствовала тому представлению, которое создалось у комиссара. Квартира была самая обычная, и ничто в ней не говорило о вкусах и характере ее владелицы. Стены знаменитой кухни-столовой, где происходили их пирушки, были тускло-серого цвета, обстановка, как в дешевых меблированных комнатах.
Аннет не переоделась, а только слегка причесалась. Увидев ее, Мегрэ тоже разочаровался. Конечно, она была свеженькая, какой и должна быть двадцатилетняя девушка, но лицо у нее было самое обыкновенное, с большими выпуклыми голубыми глазами. Она напоминала Мегрэ те снимки, которые видишь в витринах у провинциальных фотографов, и он мог поручиться, что в сорок лет она превратится в толстуху с жесткими складками у рта.
– Прошу прощения, мадемуазель… Подруга нехотя направилась к двери.
– Я тебя оставляю…
– Почему? Ты совсем не мешаешь… И, обращаясь к Мегрэ, она объяснила:
– Это Жаннин, она тоже работает на авеню Марсо. Она была так мила, что проводила меня. Садитесь, господин комиссар…
Ему трудно было сказать, чем он, собственно говоря, недоволен. Его немного сердило то, что Жоссе идеализировал эту девчонку, которая совсем не казалась взволнованной, хотя глаза ее слегка покраснели.
– Его арестовали? – спросила она, машинально наводя порядок в комнате.
– Следователь подписал сегодня мандат на арест.
