комнаты, где, кстати, находилась лишь нимфа из пожелтевшего мрамора на своей подставке.
— Смерть была мгновенной, не так ли?
Рана, в которую можно было бы засунуть кулак, делала вопрос неуместным. Но комиссару было не по себе — это дело оказалось не таким, как другие.
— Его жену предупредили?
— Кажется, да.
Он прошел в соседнюю комнату, задал тот же вопрос секретарше:
— Его жену предупредили?
— Да. Ноэми поднялась к ней, чтобы сообщить об этом.
— Она не спустилась?
Мегрэ начинал понимать, что здесь все шло не так, как в нормальном доме.
— Когда вы его видели в последний раз?
— Вчера вечером, около девяти часов.
— Он вас вызвал?
— Да.
— Зачем?
— Чтобы продиктовать мне письма. Стенографическая запись — в моем блокноте. Я еще не успела их напечатать.
— Письма важные?
— Не более и не менее, чем остальные. Он довольно часто диктовал по вечерам.
Ей не нужно было ничего добавлять, чтобы Мегрэ понял, что девушка хотела сказать: если ее патрон заставлял ее подниматься в кабинет по окончании рабочего дня, то делал это исключительно для того, чтобы позлить ее.
Ведь Фердинанд Фюмаль только и делал в течение всей своей жизни, что злил людей.
— К нему кто-нибудь приходил?
— Не в то время, что я была здесь.
— Он кого-то ждал?
— Мне кажется, что ждал. Ему кто-то позвонил, и он сказал, чтобы я шла спать.
— В котором часу это было?
— В половине десятого.
— И вы пошли спать?
— Да.
— Совсем одна?
— Нет.
— Где находится ваша комната?
— Там же, где и комнаты других слуг, над конюшнями, которые сейчас используются как гаражи.
— Месье Фюмаль и его жена были единственными, кто ночевал в доме?
— Нет. У Виктора комната на первом этаже.
— Это камердинер?
— Он же и консьерж, охраняет дом, ходит за покупками.
— Он не женат?
— Нет. Во всяком случае, насколько мне известно. Он живет в маленькой комнате, круглое окно которой выходит под арку.
— Благодарю вас.
— Что я должна делать?
— Ждать. Когда придет почта, вы мне ее принесете.
Интересно, будет ли там еще одно анонимное письмо.
Мегрэ показалось, что она покраснела, но он не был в этом уверен. На лестнице послышались шаги. С товарищем прокурора появился следователь, которого звали Планш и с которым Мегрэ еще не доводилось работать.
Почти сразу же после них ворота открылись, чтобы впустить людей из службы установления личности.
Луиза Бурж все еще стояла у окна в своем кабинете в ожидании инструкций, и именно к ней немного позже снова обратился Мегрэ:
— Кто предупредил мадам Фюмаль?
— Ноэми.
— Это ее личная горничная?
— Она убирает комнаты на третьем этаже. У месье была комната на этом этаже, та, которая находится за его кабинетом.
— Пойдите посмотрите, что там, наверху, происходит.
Она, казалось, колебалась.
— Чего вы боитесь?
— Ничего.
Было по меньшей мере странно, что жена убитого еще не спустилась и что сверху не было слышно никакого шума.
Как только приехал Мегрэ, Лапуэнт, не говоря ни слова, принялся рыскать повсюду в поисках оружия. Он открыл дверь большой спальни, тоже обставленной мебелью в стиле ампир, где на раскрытой кровати увидел приготовленные пижаму и домашний халат.
Несмотря на высокие окна, атмосфера в доме была сумрачной, а к тому же зажгли только несколько ламп; там и сям фотографы устанавливали свои аппараты, люди из прокуратуры перешептывались в углу, ожидая приезда судмедэксперта.
— У вас есть какие-нибудь предположения?
— Никаких.
— Вы с ним знакомы?
— Я познакомился с ним в моей деревенской школе, а вчера он пришел ко мне. Он обратился к министру внутренних дел, чтобы мы обеспечили его защиту.
— От чего?
— Уже некоторое время он получал анонимные письма.
— Вы что, ничего не предприняли?
— Один инспектор дежурил всю ночь перед воротами, а другой должен был сменить его на день.
— Во всяком случае, очевидно, что убийца унес с собой оружие.
Лапуэнт ничего не обнаружил. Как и все прочие. Засунув руки в карманы, Мегрэ спустился по лестнице на первый этаж и приник лицом к круглому окошку, о котором ему говорили.
Там находилась комната, которая походила на помещение консьержа, с разобранной кроватью, зеркальным шкафом, газовой плитой, столом, этажеркой с книгами.
Сидя верхом на стуле, положив локти на спинку, камердинер пристально смотрел перед собой.
Комиссар тихонько постучал в стекло, и мужчина вздрогнул, нахмурившись, посмотрел на него, потом встал и пошел к двери.
— Вы меня узнали? — спросил он, глядя на Мегрэ одновременно с испуганным и подозрительным видом.
Уже вчера Мегрэ показалось, что он где-то его уже видел, но он не мог припомнить, где именно.
— Что до меня, я вас сразу узнал.
— Ты кто?
— Вы не были со мной тогда знакомы, потому что я уже совсем не молод. Когда я родился, вы уже уехали.
— Уехал откуда?
— Из Сен-Фиакр, черт побери! Вы не помните Николя?
Мегрэ очень хорошо его помнил. Это был старый пьяница, который работал поденно то там, то тут на фермах, летом на молотилках, а по воскресеньям звонил в колокола. Он жил в лачуге на опушке леса и
