Спустившись вниз, он сел в одну из черных машин:
— На бульвар Курсель, 58.
Снова начался дождь. По лицам прохожих было видно, что они устали от этой промозглой сырости и шлепанья по грязи.
Особняк, построенный в конце прошлого века, был большим, с воротами и решетками на окнах первого этажа, с высокими окнами на втором этаже. Он нажал на медную кнопку звонка, и через некоторое время лакей в полосатом жилете открыл ему дверь.
— Мне нужно видеть месье Фюмаля.
— Его здесь нет.
— В таком случае я хотел бы поговорить с мадам Фюмаль.
— Я не знаю, сможет ли мадам вас принять.
— Сообщите ей, что пришел комиссар Мегрэ.
Бывшие конюшни, находившиеся в глубине двора, служили гаражом, там стояли две машины. Значит, у бывшего мясника их было по меньшей мере три.
— Идите, пожалуйста, за мной…
Широкая лестница с резными перилами вела на второй этаж, который, казалось, охраняли две мраморные статуи. Мегрэ попросили подождать, и он сел на неудобный стул в стиле ренессанс.
Лакей поднялся на третий этаж и долго отсутствовал.
Сверху слышался тихий разговор, где-то стучала пишущая машинка: это наверняка работала мадемуазель Бурж.
— Мадам вас сейчас примет. Она просит немного подождать…
Лакей спустился на первый этаж, и прошло почти четверть часа, прежде чем с третьего этажа появилась горничная.
— Комиссар Мегрэ? Сюда, пожалуйста…
Атмосфера была такая унылая, как в здании суда какой-нибудь субпрефектуры. Было слишком много пространства, недостаточно жизни, а голоса гулко раздавались среди стен, раскрашенных под мрамор.
Мегрэ проводили в старомодную гостиную, в которой вокруг рояля стояло около пятнадцати кресел с выцветшей обивкой. Он подождал еще немного, наконец дверь открылась, и вошла женщина в домашнем платье, которая казалась привидением, с пустыми глазами, опухшим бледным лицом под иссиня-черными волосами.
— Прошу прощения за то, что заставила вас ждать… — Ее голос был бесцветным, как у сомнамбулы. — Присаживайтесь, пожалуйста. Вы уверены, что хотите говорить именно со мной?
Луиза Бурж намекнула на истину, говоря о выпивке, но то, что он увидел, превзошло все предположения комиссара. Взгляд женщины, сидевшей напротив него, был усталым и отрешенным, но без грусти, и казалось, она сейчас за сотни миль от действительности.
— Ваш муж приходил ко мне сегодня утром, и у него есть основания думать, что кто-то покушается на его жизнь.
Она никак не прореагировала и лишь посмотрела на инспектора с едва заметным удивлением.
— Он говорил вам об этом?
— Он мне ни о чем не говорит.
— Как вы думаете, у него есть враги?
Казалось, слова очень долго доходили до нее, а потом требовалось время, чтобы она сформулировала ответ.
— Я думаю, что да, не правда ли? — наконец едва слышно проговорила она.
— Вы вышли замуж по любви?
Это было выше ее понимания, и она ответила:
— Я не знаю.
— У вас есть дети, мадам Фюмаль?
Она покачала головой.
— А ваш муж хотел бы их иметь?
— Я не знаю. — Потом она добавила безразличным тоном: — Я думаю, что да.
О чем еще ее можно было спрашивать? С ней почти невозможно было разговаривать, как будто она жила в другом мире или же они были разделены непроницаемой стеклянной стеной.
— Я не прервал ваш послеобеденный отдых?
— Нет. Я не отдыхаю после обеда.
— Мне остается только…
Действительно, ему оставалось только откланяться, что, собственно, он и собирался сделать, когда дверь резко распахнулась.
— Ну и что вы здесь делаете? — спросил Фюмаль, глядя на Мегрэ гораздо суровее, чем раньше.
— Вы же видите. Я разговариваю с вашей женой.
— Мне сказали, что внизу один из ваших агентов допрашивает моих слуг. А вас я нахожу здесь, задающим трудные вопросы моей жене, которая…
— Одну минутку, месье Фюмаль. Но ведь это же вы призвали меня на помощь, не правда ли?
— Но я не давал вам права вмешиваться в мою личную жизнь.
Мегрэ попрощался с женщиной, которая смотрела на них, не понимая, о чем идет речь.
— Я прошу у вас прощения, мадам. Надеюсь, что не слишком вам помешал.
Хозяин проводил его к выходу.
— О чем вы с ней говорили?
— Я спросил у нее, были ли у вас враги.
— Ну и что она вам ответила?
— Что, вероятно, они у вас были, но она их не знала.
— Это что-нибудь вам дает?
— Нет.
— Ну и что дальше?
— Ничего.
Мегрэ вдруг подумал, а не спросить ли Фюмаля, почему он посылал сам себе анонимные письма, но потом решил, что еще не время.
— Может быть, вы желаете еще кого-нибудь допросить?
— Один из моих инспекторов как раз этим занимается. Вы ведь мне сказали, что он находился на первом этаже. На самом деле было бы лучше, если вы действительно хотите, чтобы вас защитили и один из моих людей сопровождал вас во время передвижений по городу. Мы можем поставить охрану в этом доме, но когда вы находитесь на улице Рамбюто или в другом месте…
Они стояли на лестнице. Фюмаль, казалось, думал, глядя на Мегрэ, а не подстроили ли ему здесь ловушку.
— Ну и когда это начнется?
— Когда вы захотите.
— Завтра утром.
— Договорились. Я пришлю вам кого-нибудь завтра утром. Когда вы обычно уходите из дому?
— По-разному. Завтра я должен быть на Ла-Виллетт к восьми утра.
— Инспектор будет здесь в половине восьмого.
Они услышали, как открылись и закрылись ворота.
Спустившись на второй этаж, увидели маленького лысого человека, одетого в черное, который шел им навстречу, держа шляпу в руках. Он производил впечатление близкого семье человека. Он посмотрел на Мегрэ, потом на Фюмаля слегка вопросительно:
— Это комиссар Мегрэ, Жозеф. Мне нужно было уладить с ним одно дельце. — И, обращаясь к комиссару: — Это Жозеф Гольдман, мой поверенный в делах, можно сказать, моя правая рука. Все зовут его просто месье Жозеф.
Месье Жозеф, держа под мышкой черную кожаную папку, улыбнулся как-то странно, показав ряд испорченных зубов.
