Несколько дней Ломон с волнением спрашивал себя, не начнет ли Люсьена Жирар шантажировать его, воспользовавшись инцидентом в перчаточном магазине. Даже с г-жой Стевенар он сначала не был совершенно спокоен.
Что случилось бы, например, если бы Деланну угрожал скандалом мальчишка лет семнадцати? Состояния у Деланна не было, он происходил из скромной семьи и с трудом достиг занимаемого положения. Вопреки своему богемному виду считался первоклассным юристом и имел все шансы завершить карьеру председателем апелляционного суда.
Как бы он реагировал, что бы предпринял, если бы в один прекрасный день все это оказалось под вопросом и будущее его зависело от одного слова развращенного юнца?
Ломон уже довольно давно вернулся в совещательную комнату, где шел негромкий разговор и на уровне люстры висело облако табачного дыма. Он почувствовал на себе взгляд Фриссара, посмотрел на часы и поспешно произнес:
— Сейчас, господа. Вот только выпью стакан воды и продолжим заседание.
Всякий раз, когда процесс затягивался, повторялось одно и то же. Еще утром многие из собравшихся в зале совершенно не знали друг друга и в большинстве своем были незнакомы с атмосферой суда. А сейчас каждый из них с трудом поверил бы, что процесс длится всего день, настолько они успели уже освоиться с судебной процедурой, познакомиться с соседями, привыкнуть к поведению обвиняемого, присмотреться к судьям и присяжным. Разве не установился известный контакт даже между Ламбером и обоими конвоирами?
— Суд идет!
Люсьена Жирар все на том же месте беседовала с соседкой, пожилой дамой, в которой Ломон, как ему показалось, узнал вдову полковника.
— Введите следующего свидетеля.
Если Ломон решит к обеду прервать заседание и перенести его на завтра, этот свидетель, вероятно, будет последним. Комиссар Беле, возглавлявший оперативную бригаду, вел предварительное расследование дела; работал он в тесном контакте со следователем Каду.
Комиссару, элегантному мужчине спортивного типа, трудно было дать, его сорок лет: он казался слишком молодым для своей должности. Это был полицейский новой формации, получивший основательную университетскую подготовку.
— Клянитесь говорить правду, всю правду, только правду.
— Клянусь.
— Повернитесь, пожалуйста, к присяжным и дайте показания.
Деланн шепнул Ломону:
— Этот — не то что комиссар Ревер.
И не к месту добавил:
— Держу пари, он играет в теннис.
В устах Деланна такое замечание звучало двусмысленно, и Ломон смущенно промолчал.
— Двадцатого марта прошлого года в семь утра меня…
Максимально сжато комиссар рассказал, как прибыл на железную дорогу с тремя инспекторами, двое из которых были сотрудниками научно-технического отдела.
— Чтобы мои объяснения были более понятны, я распорядился составить план местности, который и приобщен судом к делу.
Ломон подал знак старику Жозефу. Тот взял план со стола, где лежали вещественные доказательства, и вручил его первому присяжному, который, покачивая головой, долго рассматривал его, а потом передал соседу. Выждав несколько минут, комиссар Беле снова заговорил:
— Крестик между рельсами обозначает место, где обнаружена голова убитой. Двойная черта между левым рельсом и парапетом изображает тело. Расстояние между двумя этими пунктами составляет тринадцать метров. И, наконец, внизу страницы кружком показано, где на тротуаре Железнодорожной улицы найдена одна из туфель жертвы.
Повернувшись к председательствующему, комиссар спросил:
— Может быть, есть смысл дать краткое описание места происшествия для тех из присяжных, кто никогда там не бывал?
Ломон кивнул, и свидетель опять стал лицом к присяжным.
— Железная дорога идет вдоль улицы того же названия по всей ее протяженности. Насыпь довольно высока, и поезда следуют приблизительно на уровне третьего этажа. Пути от улицы отделяет каменная стена высотой в шесть метров, увенчанная парапетом. Стена отвесная. В одном месте между Верхней и Железнодорожной улицами есть лестница — единственный подход к полотну. Она обозначена на плане горизонтальными штрихами. Голова погибшей, как видите, найдена всего в пяти метрах от лестницы; следовательно, можно предположить, что переносили труп именно здесь.
Адвокат Жув сделал движение, чтобы привлечь внимание председательствующего.
— Я хотел бы просить разрешения… — начал он.
— Слово защите будет предоставлено в свое время.
Ломон заранее знал возражения адвоката. Уже в начале своих показаний комиссар дал понять: у него не вызывает сомнений тот факт, что Мариетта Ламбер не была на железнодорожных путях — туда перенесли ее тело.
Теперь стал внимательней и Ламбер: он пристально смотрел в спину полицейскому, стоявшему лицом к присяжным.
— Меня поразило отсутствие одной туфли, и я поручил своему инспектору поискать ее вокруг. Через несколько минут она была найдена, но не на путях и не на насыпи, а у подножия стены, на тротуаре Железнодорожной улицы, недалеко от места, где с нею сливается Верхняя улица.
Комиссар Беле, вновь обратился к председательствующему:
— Может быть, присяжным стоит предъявить…
Ломон подал знак Жозефу, и тот, взяв со стола черную лакированную туфлю, поставил ее перед первым присяжным.
— На этой туфле, как и на той, что осталась на погибшей, нет явных царапин, которые обязательно появились бы, если бы Мариетта Ламбер шла по острой щебенке.
Жув нервничал: ему все еще не давали слова.
— Был ли проведен следственный эксперимент? — спросил Ломон комиссара.
Соответствующий материал в деле имелся, но Ломону не понравилось, что комиссар сам честно не упомянул об этом.
— Да, мы попросили женщину приблизительно того же веса, что погибшая, и почти в таких же туфлях пройти от лестницы до путей. Результат оказался недостаточно убедительным: каблук одной туфли был поцарапан, другой — нет.
Опасаясь нового замечания со стороны председательствующего, Беле поспешно добавил:
— Я обязан привести здесь мнение, высказанное одним из железнодорожных инспекторов. В его обязанности входит расследование происшествий на путях. Случаи, когда у человека, сбитого поездом или попавшего под колеса, ударом срывает обувь, даже зашнурованные мужские ботинки, — не единичны. Инспектор привел мне пример, когда при подобном происшествии между Аженом и Тулузой ботинок отбросило от рельсов на расстояние свыше пятидесяти метров.
Комиссар явно искал одобрения председательствующего, всем своим видом показывая: «Можете убедиться, насколько я беспристрастен!»
Чувствовалось, что Беле увлекают чисто технические проблемы, вставшие в связи с расследованием, а судьба Мариетты и Ламбера ничуть не волнует.
— Могу ли я покончить с этим пунктом и перейти к следующим или сразу к посещению дома на Верхней улице? — спросил он.
— Излагайте все по порядку.
В противном случае присяжные рисковали бы запутаться в подробностях. Ломон подозвал Жозефа и распорядился предъявить присяжным фотографии А и Б. На одной была снята голова Мариетты или, скорее, то, что от нее осталось, когда убитую обнаружили; на второй — край насыпи и согнувшееся пополам тело с
