вывалился и воткнулся острием в землю. Пётр качнулся и окровавленными ладонями закрыл лицо. Его мощное тело дёрнулось, осело, как-то нелепо согнулось, наклонилось влево и тяжело осело в траву. Две- три секунды Пётр стоял на коленях, потом опрокинулся на спину, неуклюже вывернув колени вверх.
Старик мелкими шажками приблизился к неподвижному Петру и, не обращая на него внимания, принялся искать в траве свой камешек. Вскоре он поднялся и засеменил обратно к чуму, очень довольный, что камень не потерялся.
***
Ближе к вечеру Сергей Лисицын и Дагва Хайтювек выехали на тропинку и увидели шагавшую им навстречу лошадь.
– Это лошадь с турбазы, – уверенно сказал Лисицын.
– Почему так уверен?
– У неё на крупе пятнышко светлое. Я сразу на эту кобылку внимание обратил. Её Коршуновы забрали.
– Значит, поедем по тропинке. Откуда-то она бежит ведь, – Дагва вытянул шею и вгляделся в пространство перед собой, бежит без своего Коршунова.
– Хотел бы я знать, что мы там увидим…
Сергей подхватил повод подбежавшей лошади и потянул её за собой.
Минут через десять они остановились перед небольшим бревенчатым сооружением, из-под которого, умиротворённо журча, выбегал тонкий ручеёк. Вокруг стояли деревья, густо увешанные тряпичными лоскутами.
– Священный родник, – Дагва указал на хижинку. – Видишь, кто-то хорошо ухаживает за ним, от непогоды стенами и крышей обставил.
– Там источник?
– Да, ключ. Должно быть, много паломников бывает тут, – Дагва махнул рукой на ленты, – очень много. Надо глотнуть этой воды.
– Может, позже?
– Нет, надо сейчас. Я никогда здесь не был. Но много слышал про это место, его называют Хам- ыяш.
– Хам-ыяш? Что это означает?
– Дерево-шаман.
– Это про какое-то конкретное дерево сказано? – спросил Лисицын, осматриваясь.
– Где-то здесь должно быть такое дерево, – пояснил Дагва, слезая с коня. – Есть такие редкие деревья, ветви которых образуют особую форму, причудливую форму, как густая шапка волос. Не встречал? Очень густое сплетение ветвей, очень странное. Я однажды видел такое шаманское дерево, у него была совершенно круглая крона. Где-то здесь тоже должно быть дерево-шаман.
Он открыл дверцу и опустился на колени перед водоёмом. Зачерпнув воды ладонями, он медленно выпил её.
– Вкусно.
– Пожалуй, я тоже, – сказал Сергей и спрыгнул на землю, брякнув автоматом.
– Если такую воду пить семь дней, то многие болезни пропадут.
Дагва поднялся и обвёл взглядом лес. Начинало темнеть.
– Поедем дальше. Пора уже…
Вскоре они выехали на поляну. Остановив коней, переглянулись.
В свете заката представшая перед ними картина была гипнотизирующей; казалось, что они попали в далёкое прошлое, пропитанное духом осязаемой мистики. На поляне стояло конусовидное тувинское жилище, полог которого был откинут. Над чумом вился, словно исполняя магический медленный танец, розоватый дым. Возле чума сидел шаман с бубном в руке. На его голове красовалась меховая шапка с несколькими ястребиными перьями на макушке, а на лоб шамана с шапки свисала бахрома из бус. Шаман о чём-то сосредоточенно думал. Возле него сидела Марина, её глаза были закрыты. Перед ними лежали в траве два неподвижных тела – Матвей Коршунов и Пётр Чернодеревцев. По всему голому телу Петра запеклась кровь.
Услышав звук копыт, Марина и шаман повернули головы.
– Серёжа! – воскликнула женщина и вскочила на ноги. – Серёжа! Наконец-то!
Лисицын живо слез с лошади и кинулся к Марине.
– Как ты? Что тут случилось? У тебя всё в порядке?
Он сыпал вопросами, не дожидаясь ответов. Он чувствовал, что не в силах справиться с нахлынувшим на него волнением. Никогда прежде он не испытывал такого облегчения при встрече с кем-то.
– Как славно, что с тобой всё в порядке. Ты не ранена?
– Нет, я не ранена, но Петя убит…
– Я вижу… Расскажи, как тут всё случилось…
– Это я во всём виновата. Всё моя дурь бабья…
– Нет, Мариша, успокойся, – Сергей крепко обнял её. – Ты тут ни при чём. Если бы не профессор с его дурацким мемотрином, то уж точно ничего не произошло бы.
– При чём тут Алексей Степанович? Ты ведь про него говоришь? Что такое мемотрин?
– Ах, ты же не знаешь ничего об этом… Ну, это я позже расскажу тебе во всех подробностях, – Сергей посмотрел на Дагву Тувинец негромко беседовал со старым шаманом. Сергей опять повернулся к Марине. – А чем вы сейчас занимались?
– Старик хотел поговорить с душами убитых. Но тут приехали вы.
– Поговорить с душами убитых?
– Да, так он объяснил. Но он плохо по-русски говорит. Может, я не поняла чего-то… Но как же здорово, что вы появились. Как вы нашли меня?
– Мы повстречали лошадь, – объяснил Сергей.
– Она сбежала, когда тут началась стрельба. Но вы с другой стороны приехали. Мы сюда вон оттуда пришли, а вы – с другой стороны.
– Мы могли и не найти этого места. Тут дело случая.
– Я буду всю оставшуюся жизнь благодарить Бога за этот случай… И проклинать себя за эту поездку.
– Успокойся, теперь всё позади.
– Эй! – послышался громкий голос Дагвы. – А где же наш сумасшедший?
Все разом обернулись к двум трупам, но там лежал только мёртвый Матвей. Пётр исчез.
– Моя хотеть говорить с его душа, – проворковал шаман. – Моя хотеть спросить его, зачем столько злости, зачем столько крови… Однако его не умирай. Его только потеряй чувство.
– Совсем темно, по следам ничего не найдём уже, – вздохнул Дагва.
– Он никуда не уйдёт, – уверенно сказал Сергей, – он будет таиться где-то рядом.
– Я боюсь, я больше не вынесу этого! – почти закричала Марина.
– Тихо, девочка, тихо, – успокоил её Лисицын и снял автомат с плеча. – Подержи-ка моих лошадок.
Сергей осторожно прошёл вперёд и остановился над телом Матвея. Глаза браконьера были закрыты, рот искривлён, шея и грудь покрыты густой кровавой пеной. Сжатые кулаки, казалось, приготовились ударить любого приблизившегося. Но Матвей не мог причинить вреда никому. Он умер. От него разило холодом.
Трава вокруг была сильно примята. Лисицын повернул голову к чуму.
– Эй, отец, – позвал он шамана, – у тебя оружие там есть?
– Нож есть, топор есть, копьё есть, ружьё есть… – перечислял старик.
– Понятно…
Лисицын подошёл ко входу в чум и передёрнул затвор автомата.
– Пётр! Выходи! Разговаривать будем! Ты жив, Петя? – Вместо ответа из чума донёсся вой, очень напоминавший волчий. Все застыли.
– Зачем спрашивать? – удивился шаман. – Его живая, немного живая, немного мёртвая. Его хотеть драться до конца. Моя бросай в него харошая камень и останавливай его, но его не умирай. Его – очень
