Девушка Ксения… Романов улыбнулся, представив её глаза. И само собой в голову закралась постыдная мысль – увидеть её нагую, открытую… Постыдная мысль. Почему постыдная? Нормальное мужское желание. Или не мужское? Было в том желании нечто особенное, как и в самой Ксении. Далёко-знакомым веяло от её лица. Где-то он уже видел это лицо, знал его, вдыхал запах его кожи. Черты Ксении проступали сквозь пелену ночного воздуха, приближались, заполняли собой глаза Ивана Романова. Не то казалось знакомым, что он видел пару лет назад на обнажённых фотографиях, не те рекламирующие дорогостоящую парфюмерию портреты, не Ксения-фотомодель или даже не Ксения вовсе, а нечто иное – настоящее, но давно забывшееся, прошелестевшее возле самого лица и растаявшее во времени, несбывшееся.
Рикошеты
Известный всем в родном таксопарке Коляныч отличался широтой души и завидной для наших дней нервной системой. И ещё выделялся среди других водителей тем, что предпочитал ночные смены. Нравились ему ночи по какой-то ему одному понятной причине.
– Тихо ночами, никакой суеты, спокойно очень, – пояснял он коллегам.
Когда поутру в парке появились два сотрудника уголовного розыска и поинтересовались, можно ли найти людей, работавших прошлой ночью, им указали в первую очередь на Коляныча.
– Возле Ваганьковского никого из клиентов не брали? – поинтересовались они у таксиста.
– Возле Ваганьковского? Как же, посадил там одну, – уверенно кивнул он и сморщил губы, будто намереваясь плюнуть.
– Молодая она? Какова собой? – тихими голосами вопрошали сыщики.
– Молодая и весьма интересной наружности. Натворила что-нибудь? Неужто бандитка? Никогда бы не подумал.
– Нет. Свидетель. Срочно нужна по одному делу.
– Я так и понял, что она видела что-то, – погрозил пальцем Коляныч.
– Почему вам так показалось?
– Нервничала она очень, дрожала вся. И вообще как-то…
– Куда же вы отвезли эту женщину?
– На Рождественский бульвар. Точно помню, что на Рождественский. Туда, где новый дом отстроили, шикарный такой, знаете?
– Знаем. А там? Куда она пошла?
– Я на номер дома не обратил внимание, но глазами запомнил. Я ведь с ней вместе и в квартиру поднялся, на второй этаж, первая квартира справа. Там мужчина открыл, удивился он очень, но не могу сказать, чему именно удивился. Не ждал, наверное, ту подругу.
– Что дальше?
– Я взял с него деньги, у неё-то не было своих ни копейки. Вот и всё. Ушёл я. Что мне там делать? У меня работа.
– Вы сможете показать нам дом и квартиру? Мы заплатим.
– Я вообще-то после ночной, но раз вы заплатите… Всё по счётчику У вас своя работа, у меня своя.
– Вы езжайте туда, а следом за вами поедут наши коллеги, сыщики указали на джип, из которого высовывалась коротко стриженная голова на бычьей шее. – Митька! Вот за этим такси катитесь. Там посмотрите, какой дом, какая квартира. А мы в контору смотаемся…
***
– Михал Михалыч, – сказал Митька в крохотную телефонную трубку, вернувшись в джип, – мы только что заезжали на квартиру Лисицына, на Рождественский бульвар.
– Какого чёрта? – недовольно буркнул Когтев. – Что вы забыли у него?
– Ничего. Просто мы ездили по нашему адресу. По
Некоторое время Когтев молчал, осознавая услышанное, потом воскликнул:
– Не может быть!
– Может. Таксист сам поднимался с ней к той квартире. Клянётся, что ничего не перепутал. Там возле двери чёрненькая такая блямбочка с именем Лисицына.
– Ксения сейчас там?
– Не знаем, не видели.
– Вы не заходили к Лису? Не говорили с ним?
– Нет. Вы же не распорядились.
– Правильно. Обождите чуток. Сейчас я звякну ему сам, только номер его телефона выясню. А вы караульте, чтобы он не смылся, и ни в коем случае ничего не делайте ему. Он мне нужен. Если вдруг появился на улице вместе с Ксенией, то хватайте её, чего бы это ни стоило. Ясно? Если он вступится за неё, тогда уройте его. Но при других раскладах не трясите его… Я перезвоню…
В этот самый момент к подъезду подкатила мышиного цвета «тойота», обливаясь ажурными тенями раскидистых деревьев. Три девочки на улице ахнули, отлепились от стены дома и бросились к сутуловатому парню, вышедшему из автомобиля в сопровождении двух бритоголовых охранников.
– Саприков! Смотрите, это Саприков! Гоша Саприков! – заверещали девочки, пестря юбками и причёсками.
– Здравствуйте, Гоша! Дайте нам автограф. Вот здесь у меня на руке распишитесь!
– А мне на щеке, вот фломастер.
– Тогда мне тоже на щеке!
– Какой вы здоровский! Честное слово!
Гоша Саприков тряхнул рыжеватой паклей своих длинных, но не очень густых волос и расплылся в широкой резиновой улыбке.
– Девочки, цветочки мои сладенькие, получите. – Его кошачье мурлыканье привело поклонниц в бешеный восторг.
– Можно вас поцеловать, Гоша? – подпрыгнула одна из девчушек и присосалась к лицу музыканта, не дожидаясь его согласия, смяв его мягкую щёку, как тесто.
Гошин телохранитель внимательно следил за происходящим, согнув руки в локтях, как бы готовясь к внезапному прыжку. Но прыгать не пришлось. Девочка оторвалась от своего кумира, из глаз её струились слёзы умиления.
– Это тот самый Саприков, что ли? – спросил широколицый Митька, поигрывая застёжкой своего браслета.
– Тот самый, – кивнул напарник, барабаня пальцами по рулю. – Не понимаю я его музыку. Свисту в ней много всякого и бульканья. Мудрит чего-то… Мудрит… Мудак… Слушай, а слово «мудак» случайно не от слова «мудрый» происходит?
Гоша скрылся в подъезде и минуту спустя вновь появился в двери. Следом за ним на улицу вышел Сергей Лисицын. Митька стукнул водителя кулаком и полез под куртку за пистолетом:
– Видал? Сейчас уедут. А Коготь велел, чтоб он не ушёл.
– Он сказал, чтобы мы Ксюху не упустили. А про него…
– Не свисти, я сам знаю, жми на педаль. Не хуже твоего понимаю, о чём болтал Коготь. Мы не должны упустить его. И должны караулить, чтобы ничего-ничего…
Через пятнадцать минут «тойота» плавно остановилась напротив чёрно-стеклянных дверей музыкальной студии. Едва Саприков и Лисицын ступили на тротуар, откуда-то спереди, звонко отозвавшись тренькнувшим эхом, прозвучал выстрел. В тот же миг сзади заскрежетали тормоза, и подлетел джип ярко-красного цвета, разворачиваясь на ходу. Из правого окна его хлопнул выстрел, другой, третий. В окне виднелась крепко посаженная на бычью шею голова Митьки. Сергей узнал его с первого взгляда, и ему показалось, что Митька целился не в него. В кого же? Что за чехарда? Сергей резко повернул голову в сторону первого выстрела. Из-за газетного киоска выглядывал человек в чёрной маске. Брызнувшие осколки стекла вынудили его отпрыгнуть назад, и больше Лисицын не видел его.
Падая вниз и откатываясь к борту «тойоты», единственно возможному укрытию, Сергей отчётливо увидел плавно скакавшую по асфальту одну из использованных гильз. На её желтоватой поверхности мягко играло солнце. В следующую секунду громадное колесо джипа подмяло гильзу, и время помчалось в своём привычном ритме, хотя отколотые пулями крошки от стены дома сыпались вниз медленно-медленно.
