других. Можно или нельзя прожить без продукта нашего труда – это вопрос особый. Но факт есть факт: мы все ублажаем других. Музыканты, художники, писатели, официанты, массажисты, артисты всех мастей все мы клоуны, из кожи лезем вон, чтобы развлечь клиента и получить за это деньги. Желательно побольше денег. И получается, что все мы занимаемся проституцией. Так что ты, Ксюха, не обижайся на меня. Я ведь не обвиняю тебя. Ты принадлежишь к одной породе, я – к другой. Кому-то нужен я, кому-то – ты. В этом нет ничего обидного.
– Я не обижаюсь, – негромко ответила она. – Чего мне обижаться. Я и не стесняюсь этого, когда вам говорю. Другим не сказала бы, а с вами могу позволить себе такую роскошь. Почему-то при вас я хочу говорить то, что думаю.
– А что касается торговли промежностью, – продолжил Сергей, – то я скажу вот что ещё. Ты бросила это дело, не смогла заниматься им. Другие не бросают, потому что мозги и тело у них устроены иначе. Проституция требует лошадиности, ослиности, сучести… Называй это любым бредовым словом, но только бредовым, ибо нормальные слова не соответствуют проституткам. У этих женщин смещены все центры, я имею в виду энергетические центры. Частая смена мужчин приводит к полной закупорке многих каналов, иначе тело просто не выдержит этого. Такова физиология женщины. А такая энергетическая закупорка приводит к колоссальным изменениям в деятельности тела и мозга.
– Яд, – произнесла Ксения.
– Какой яд?
– Мне казалось, что в меня вливали яд, – пояснила девушка. После каждого клиента я чувствовала себя словно отравленной.
– Это и есть то, о чём я говорю, – щёлкнул пальцами Сергей.
– Не переживай, Ксюша, – улыбнулся Романов и нежно взял Ксению за руку.
– А чего вы так нежничаете, друзья мои? – не понял Сергей. – Я уже вчера обратил внимание, что вы как-то смотрите друг на друга… не просто так… Ваня? Что случилось-то? Журналист я, в конце концов, или не журналист? Свой я человек или не свой? Могу я спросить вас обоих об этом без всяких там выкаблучиваний?
– Спроси.
– Спрашиваю. Что вы от меня скрываете?
– Ничего.
– Хо-хо! А то у меня глаза растут на заднем месте и я не очень хорошо разбираюсь, что происходит передо мной. Так, что ли? – Лисицын демонстративно отодвинул чай. – Скрытничаете?
– Нет, – ответил Романов, широко улыбаясь. – Но признаться тебе не в чем. Хочешь – верь, хочешь – не верь. Одно могу открыть: давным-давно я был близко знаком с Ксюшиной мамой.
– Что? – Сергей откровенно вылупил глаза. – Не может быть! Этого просто не может быть! Ничего себе встречка! Ничего себе зигзаг жизни! Я, братцы, хочу по этому поводу принять сто грамм.
– В доме ничего нет, – повторила Ксения то, что уже говорила недавно. – Я вас предупреждала, что есть только половина колбасного батона.
– Я пить не могу, – поднял руки Романов.
– Почему?
– Работать сегодня надо. Когтев ведь смылся.
– И что ты намерен предпринять? – Лисицын зевнул.
– Не знаю. Фотографии его повсюду разосланы. Будем ждать. Ведь где-то он должен прятаться. Обязательно объявится у кого-то из своих. Одному в такой ситуации не потянуть. Другое дело, что наверх он уже не сунется, так что придётся рыться в нижнем эшелоне… А теперь я помчался на службу.
– Мне тоже надо в редакцию, – поднялся Лисицын.
Крутые повороты
Закончив свои дела в редакции, Сергей позвонил Романову. Подошла Ксения.
– Как дела, подруга? – бодро начал он разговор.
– Отлично. Серёжа, я хочу сказать вам кое-что очень важное.
– Валяй.
– Я знаю, куда мог податься Когтев.
– Куда? – Лисицын в одно мгновение перестроился с редакционного настроения, затаил дыхание, превратившись в насторожившегося охотника.
– На мою квартиру. О ней никто не знает. Я сама бываю там крайне редко. Так что это, пожалуй, единственное место, где его никто не будет искать. Я чувствую, что он там.
– Ты кому-нибудь уже сказала об этом?
– Нет. Я хотела было сама туда поехать, но мне боязно. Миша ведь меня уже убил один раз, он меня сразу убьёт опять, если я появлюсь там.
– Молодец, что сдержалась, девочка. Всё-таки голова у тебя варит, хоть ты и фотомодель. Сейчас я к тебе подкачу. Жди меня. Если вдруг Романов приедет раньше, ничего не говори ему до моего появления, иначе он ждать меня не станет. А во мне что-то сегодня азарт пробудился нездоровый, его нужно утолить.
Вскоре Сергей Лисицын уже подруливал к подъезду полковника Романова. Ксения нетерпеливо смотрела в окно, и он увидел её сразу. Она высовывалась по плечи, жадно вглядываясь в каждый проезжавший автомобиль.
– Спускайся, – позвал он, выйдя из машины и делая приглашающий жест.
– Уже бегу! – крикнула она в ответ и скрылась в окне. Ржаво скрипнув, открылась дверь, и Ксения появилась перед Лисицыным, прыгая вниз по ступенькам.
– Вот и я, – счастливым тоном сообщила она.
– А вот и я, – послышалось сбоку, и на дворовой дорожке появился между деревьями полковник Романов. – Далеко собрались, молодые люди? Неужто на свадебную прогулку? Было бы недурно.
– Хочешь с нами прокатиться? – бросил в ответ Лисицын.
– Далеко ли?
– Не очень. Ксюха сейчас покажет. Она знает одно любопытное местечко. Обещает хороший интерес, – загадочно ответил Сергей.
– Что ж, ежели приглашаете, то я прошвырнусь с вами, – согласился Романов, усаживаясь сзади.
Ксения внимательно посмотрела на Сергея:
– Мы разве ничего не скажем?
– Всему своё время, – отрезал Лисицын. – Сегодня у нас большущий разгуляй. Показывайте дорогу, сударыня.
Некоторое время они ехали молча.
– Совсем близко уже, – сказала Ксения.
– Ладно, раскалывайтесь, в какие гости мы едем? – не выдержал Романов. – Может, пузырёк надо купить?
– Не надо, Ваня. Лучше проверь, чтобы твой «Макаров» в порядке был.
– Зачем тебе?
– Да не исключается возможность, что мы Михал Михалыча встретим, – развязно произнёс Лисицын, поворачивая руль.
– Где это? – насторожился полковник.
– Видишь ли, Вань, у Ксении возникла нужда заглянуть на свою старую квартиру за кое-какими вещами, – начал врать Сергей, не меняясь в лице, – и она попросила меня подвезти её. Но про эту квартиру, оказывается, знает Когтев. И никому больше про эту хату не известно. Выходит, что для Михалыча это весьма выгодное место, чтобы сховаться. Логично?
– Логично.
– Представляю себе его, – продолжал разглагольствовать Сергей, – сидит себе Коготь, сидит в Ксюхиной комнатушке в полной темноте и плачет: мол, какой прекрасный финансист пропадает…
– Теперь давайте по порядку, – строго сказал Романов. – Вы серьёзно думаете, что Когтев там прячется?
– Да, начальник.
