отрезала вашим мужчинам уши и повторяла прямо в них, чтобы вы не появлялись в нашей стране, иначе придётся изрубить вас на куски!
Изредка из лагеря Абсароков доносились ружейные выстрелы. Между палатками, позади которых невозмутимо ползла широкая лента синей реки, Бак заметил нескольких белых людей. Их лица были покрыты краской, а волосы зачёсаны на лбу и смазаны жиром на манер Вороньего Племени. Один из них выехал вперёд, выкрикивая песню храбрых. Его голову украшало красное перо. Поперёк седла лежало длинноствольное ружьё. Всадники обеих сторон скакали вперёд и назад, но в бой не вступали, зато не переставали звучать пронзительные оскорбления. Однако никто не предпринимал решительных шагов, потому что каждое племя было с семьями.
Внезапно наступила тишина. Пыль медленно опустилась на землю. Пятеро Лакотов медленным шагом приблизились почти вплотную к ближайшему типи и молча уставились на врагов. Бак последовал за ними и остановился перед белым человеком с красным пером в волосах.
– На сердце становится теплее, когда видишь человека своей расы даже в такой дурной истории, не правда ли? Надеюсь, мы с вами не станем дырявить друг друга, – засмеялся незнакомец, откидываясь в седле.
Бак ответил растерянной улыбкой. Со стороны Абсароков прискакал второй белый, похожий на охотника: в пушистой шапке с хвостом белки и замшевой куртке.
– Мич Боуэр, – представился он и коротко объяснил, что прибыл с правительственной делегацией из форта Ларами, чтобы созвать Абсароков на переговоры. Он не успел договорить, как хлопнул выстрел. Все пригнули головы и развернули коней, направляя их подальше от врагов. Лицо Боуэра крепко врезалось в память Эллисону. Возможно, при других обстоятельствах он не запомнил бы этого человека, но в этот раз всё было как-то особенно ярко: и солнце, просветившее орлиные перья насквозь, и множество лоснящихся краской вражеских лиц в непосредственной близи, и английский язык в шквале лакотского наречия…
– Зачем ты с этими людьми, брат? – кричали Лакоты с холма человеку, который назвался Боуэром. – Псалоки выклюют тебе глаза и вырвут волосы!
Бак остановил дрожащего жеребца возле жены, заметив её среди прочих женщин и спросил, откуда Лакоты знали того белого.
– Когда тебя не было с нами, мы стояли лагерем возле торгового пункта и были дружны с Бледнолицым, который жил там. Этот человек приходится ему сыном. В его жилах бежит кровь Вороньего Племени, потому что его мать из того племени…
Ближе к закату Лакоты ушли в свой лагерь, потеряв двух юношей, которых женщины оплакивали всю ночь. На следующую ночь в деревне начался победный танец. Извиваясь под бой барабанов, обнажённые фигуры двигались по кругу. На жезлах болтались пять добытых скальпов.
Из густой темноты на бурное торжество смотрел Неистовая Лошадь, прижимая к себе больную дочку. Рядом с ним молча сидела жена, положив голову на его плечо. Их чёрные глаза вспыхивали, когда фигуры танцоров отступали от огня и открывали пламя костра.
День за днём нанизывалась гирлянда времени и, взмахивая сильными крыльями, уносилась в безвозвратное прошлое. Вместе с шумом ветра прилетали без конца вести из агентств и наполняли сердца дикарей печалью. Оказалось, правительство, нарушив соглашение с Красным Облаком, передвинуло резервацию с первоначально выделенного участка на Лошадином Ручье на север к самой Белой Реке. Это была граница, которую не имел права переступить ни один белый человек. Это была земля Лакотов, устраивать резервацию на которой было глупостью, нелепостью, ведь эту территорию Бледнолицые ещё не купили у индейцев. Рассказывали, что Красное Облако сильно разгневался, завернулся в одеяло и отправился к агенту по делам индейцев в сопровождении Красной Собаки и других вождей. Но разговоры не оставили даже следа в бездушном сердце белокожего начальника.
– Терпение умерло! – кричали воины Неистовой Лошади. – Мы не пустим Длинных Ножей за Белую Реку! – гремел Маленький Большой Человек, готовый прыгнуть на лошадь.
– Одну зиму назад мы встретили солдат на берегу Лосиной Реки, – негромко ответил Странный Человек, – и мы не сумели прогнать их.
– У них имелось сильное волшебство, а магия Длинного Святого оказалась слаба, – резко возразил Маленький Большой Человек, и его тяжёлые косы от движения головы стукнулись о широкую грудь.
– У них были ружья, стреляющие много раз, – не повышая голоса продолжал Неистовая Лошадь, – с такими ружьями белые пойдут от Лосиной Реки на юг и с Белой Воды на север. С двух сторон они придут в Чёрные Холмы, и нам нечем будет ответить на их вторжение. Останется только умереть…
С невероятной быстротой прилетели новые сообщения о Бледнолицых, которые уже появились в священных Чёрных Холмах, чтобы рыться в земле и искать в ручьях жёлтый песок. Самым невероятным известием оказалось сообщение о появлении там колонны солдат. Это означало не простых бродяг, а правительственную экспедицию.
– Белый вождь с длинными волосами цвета солнца ведёт много Синих Мундиров. Бледнолицые воры прокрались в самое сердце нашей страны, где захоронены наши предки. Почему мы не схватимся с ними, братья? – хрипел Пёс. – Чего ждут Лакоты? Солдаты не умеют проворно бегать, в них легко попасть, потому что они плохие воины. Они ведут войну только с нашими женщинами.
– Нам нужны ружья.
– Мы не станем сидеть на месте! – возмутился Маленький Большой Человек. – Там, где появляется белокожая тварь, индейцам нет покоя. Мы должны скорее отсечь голову страшной змее, которая ползет по нашей земле, иначе она насмерть пережалит всех нас. Великий Дух подарил нам этот край, мы здесь живём. Неужели не вступим мы в бой с ворами, которые сеют вокруг ложь и смерть? Неужели не дадим отпор и позволим запугать себя, даже не пытаясь вступить в бой?
Индейцы, распаляли себя речами, устраивали пляски и обряды в просторных палатках военных обществ, откуда постоянно слышались теперь песни храбрых. Мальчишки не отступали ни на шаг от мужчин и готовили свои собственные вещи для похода. Они горели желанием стать настоящими воинами, сразившись с ненавистными пришельцами, и готовили себя к подвигам. Когда военный отряд выступил, целая стая мальчуганов последовала по пятам, нацепив на себя мягкие колчаны с луками и стрелами.
На берегу Лосиной Реки Оглалы Неистовой Лошади соединились с Хункпапами Сидящего Быка и Ссадины.
– Я не хочу вести войну, – услышал Бак слова Неистовой Лошади, – я готов уходить от белых без боя, пока будет позволять земля, где можно жить. Лишь бы они оставили нас в покое. Но воины мои озлоблены. Их сердца кипят желанием пустить белым людям кровь. Я не могу им запретить.
Возле Пыльной Реки вождь Чёрная Луна появился со своими людьми. Именно тут Лакоты увидели множество подвод и фургонов в большом строительном лагере Бледнолицых. Далеко разносился стук топоров и молотков, и монотонный лязг механизмов мучительно разрушал тишину лесистых холмов.
Горстка Лакотов остановилась на берегу, приведя в панику строителей, и стала на своем языке требовать чего-то, перекрикивая шум реки. Торопливо примчался в облаке белой пыли небольшой отряд кавалерии, за ним маячила, шевелясь, тёмная масса строителей и пеших солдат. Сухо треснувшие со стороны индейцев выстрелы свалили почему-то кавалериста в самом заднем ряду. Нетерпеливо и нервно прозвучал горн, словно полоснув по небу медной бритвой, и солдаты сорвались с места. Захлестала вода под ногами коней, брызги вспыхнули на солнце совсем не по-военному весёлым, радостным огнём и разлетелись по жёлтому летнему воздуху. Вертлявые фигуры дикарей, не переставая истошно кричать, поскакали зигзагами прочь. Белые перья сияли в солнечных лучах, связки пёстрых лент трепетали по ветру, голые спины жирно сверкали на солнце свежей краской. Белым людям иногда мерещилось, что до кожи вертлявых раскрашенных всадников можно было дотронуться рукой – так рельефны и ощутимы они были даже на большом расстоянии.
Впереди кавалеристов мчался офицер, выделявшийся элегантностью и парадной выправкой. Длинные золотистые волосы его плескались вокруг головы. Бок о бок с ним скакал темнокожий индеец-скаут из племени Арикара, одетый в клетчатую ситцевую рубаху.
Через минуту к удирающим индейцам присоединилась другая маленькая группа, выскочившая из зарослей, что привело желтоволосого офицера в неожиданную ярость, и он пришпорил коня. Краснокожие мчались дальше, заманивая солдат куда-то. Фигуры преследователей вырастали, укрупнялись, то сбиваясь в чёрную прыгающую массу, то расползаясь лентой между холмов. Офицер, в котором Бак, оглянувшись,
