Поваленное поперёк дороги дерево перегородило отряду путь. Оно не отличалось внушительными размерами, но было слишком ветвистым, что мешало подобраться к нему. По обе стороны дороги начался лес, так что повозки не могли объехать препятствие.
— Придётся оттащить его! — крикнул Маэль, указывая на дерево. — Отсекайте ветви!
— Мне не нравится это. — Труйт подъехал к Маэлю, но смотрел не на него, а в вглубь лесной чащи. — Дерево упало не само.
— Ты полагаешь, что кто-то устроил нам западню? — спросил Маэль, осматриваясь. — Думаешь, кто- то поджидает нас?
— Да.
— Так или иначе, но нам надо убрать его с пути, — сказал юноша.
Труйт кивнул, продолжая буравить лес настороженными глазами. Он распорядился, чтобы пятеро людей спешилось и вооружилось топорами, остальным же велел оставаться верхом и наблюдать за лесом.
— Ждите гостей, братцы, — прорычал он негромко и обернулся к лучникам. — Если кто-то появится из зарослей, бейте без предупреждения.
Он подъехал к повозке, где находилась Гвиневера.
— Моя госпожа, у меня плохое предчувствие.
— Ты чувствуешь опасность? — спросила она. — А что говорит Маэль?
— Этот мальчишка? — усмехнулся Труйт. — Возможно, он отменный вояка, госпожа, но я кишками чувствую опасность. Сейчас произойдёт схватка. Уж можете поверить мне.
Гарцуя на горячем скакуне, к ним приблизился Маэль.
— Не лучше ли нам отвезти повозку подальше от этого места, пока путь не будет расчищен? — предложил юноша.
— Верная мысль, — кивнул Труйт. — Беда лишь, что тут не развернуться. Придётся пятиться. Эй вы, — он махнул рукой, привлекая внимание возничих, — осторожненько сдавайте назад. И без паники…
Несмотря на осторожность, с которой происходило перемещение на этом крохотном участке дороги, там началась сутолока. Всадники теснились к лесу, лошади громко всхрапывали, поднимались на дыбы, ржали. Повозки медленно откатывались назад. Громко стучали топоры, шелестела влажная от прошедшего дождика листва.
И вот, когда отряд заметно растянулся, двое всадников Труйта качнулись в сёдлах и опрокинулись на землю. В груди каждого торчало по две стрелы.
— Сучьи дети! — взревел Труйт.
Все заметались, засуетились, не видя врага, но чувствуя себя под прицелом.
— Закройте госпожу!
Несколько человек, сдерживая обеспокоенных лошадей, образовали живую стену вокруг повозки Гвиневеры. Трое всадников подняли копья и пустились в лес с криком: «Вот они! Бей их!»
Послышался треск и хруст ветвей, жестокие вопли, удары. В окружавших Гвиневеру воинов посыпались стрелы, они втыкались им в руки и в плечи. Два человека упали с коней, сражённые насмерть. Откуда-то из кустарника вынырнули фигуры с капюшонами на головах и, выставив перед собой копья, ринулись на охрану Гвиневеры. Раненые всадники не сумели дать должного отпора, и некоторые погибли, не ответив ни разу на удар. Труйт пустил коня во весь опор, вклинился в нападавших и свалил двоих из них взмахом меча. Маэль бросился в чащу, увидев там ещё нескольких чужаков, и поочерёдно свалил их своим клинком.
— Трое, — выдохнул он, глядя на убитых.
С дороги донеслись женские крики.
Он стремительно повернул коня и, не обращая внимание на хлёсткие удары упругих ветвей по лицу, вылетел к повозкам. За те двадцать-тридцать секунд, пока он находился в лесу, на дорогу рухнуло ещё одно дерево, отсекая почти всю охрану от Гвиневеры. Чужие люди пытались вытащить девушку из экипажа. Служанка свисала из повозки головой вниз, её наголовное покрывало набухало от крови. Труйт с трудом удерживался в седле, между лопаток у него торчала стрела.
— Бей! — сдавленно произнёс он, глядя на Маэля, но не в силах сфокусировать зрение.
Юноша молниеносно оценил обстановку, понял, что по эту сторону деревьев с ним было трое надёжных воинов, а врагов он увидел лишь пятерых. Сколько их пряталось в лесу, он не знал.
Не успели ноги Гвиневеры коснуться земли, пока она падала из повозки, отбиваясь от троих похитителей, Маэль растолкал их и подхватил девушку. Он успел дважды ткнуть клинком перед собой, пронзая чью-то грудь, второй рукой подтягивая Гвиневеру к себе. Его конь поднялся на дыбы и ударил передними ногами кого-то из нападавших. Гвиневера с трудом удерживалась позади Маэля, прижавшись к нему всем телом.
Труйт закатил глаза и соскользнул со своей лошади под колёса повозки. Маэль, не зная, сколько ещё человек могло наброситься на него, заставлял коня вертеться на месте. Он держал меч наготове, хотя к нему никто не приближался. Его люди расправились с напавшими на экипаж и теперь перешли бросились на прятавшихся в лесу.
— Сколько их было? — спросил он, когда звуки сражения стихли.
— Двадцать человек.
— Отчаянные! — Маэль помог Гвиневере спуститься на землю.
— Зачем они напали? — спросила она.
— Должно быть, решили захватить тебя, чтобы заполучить выкуп. Но каковы наглецы!
— Я бы хотела расспросить кого-нибудь из них.
— Не получится, госпожа. Они все мертвы.
— Труйт тоже погиб?
— Да! — Маэль грозно сверкал глазами. — Стрелы… Они сумели многих достать стрелами. Мы тут просто как на ладони были. Клянусь, таких отчаянных наглецов мне не приходилось встречать. Никто не осмелился бы напасть ни на меня, ни на моих людей, имея даже равный по численности отряд… Разбойники… Оуэн, сколько наших погибло? Вы там друг друга не перебили случаем?
— У нас трое убито. В отряде Труйта — пятеро. И пятнадцать человек ранено. Двоим досталось прямо под сердце, они вряд ли выживут.
— Ясно… Теперь давайте разбирать эти завалы, иначе кто-нибудь опять позарится на нас.
— Маэль, — тихо позвала Гвиневера.
Он повернул к ней изодранное ветвями лицо.
— Слушаю, моя госпожа.
— Маэль, мне страшно, — с трудом проговорила она и беспомощно подняла руки.
Увидев этот жест мольбы о помощи, юноша почувствовал, как в сердце у него вскипела горячая волна ненависти ко всем, кто мог осмелиться ещё хоть раз напугать Гвиневеру. На глазах у него навернулись слёзы, и он нервно затряс головой, пытаясь стряхнуть их.
Спрыгнув с коня, он подхватил девушку на руки, и она уронила голову ему на плечо. Это прикосновение вызвало в Маэле новую волну бурных чувств. Он готов был рыдать и смеяться одновременно, мчаться на край света, прижимая к себе Гвиневеру, целовать её лицо…
«Целовать! Хочу целовать её! От этого желания у меня мутится перед глазами…»
Он донёс Гвиневеру до повозки, переступая через разбросанные под ногами разноцветные подушки, и осторожно уложил её внутрь, где сидел, сжавшись в комок, монах Герайнт. Гвиневера отпустила шею Маэля, но продолжала держать его руку.
«Какая нежная, тонкая, белая рука!» — Его взгляд приковался к полупрозрачной коже девушки.
— Маэль… — прошептала она. — Спасибо…
— У тебя есть вино? — Юноша повернулся к монаху.
— Здесь несколько видов, — испуганно закивал Герайнт и постучал по ящику в дальнем конце повозки.
— Налей госпоже самого крепкого. — Маэль осторожно высвободил руку, начиная опасаться прикосновения Гвиневеры. От её тела исходило тепло, устоять перед колдовской силой которого было почти
