вообще всё сделано по-другому, одежда, хоть и смешная, но в целом смотрится как-то легче, свободнее, будто они избавились от всего лишнего. Неужели в будущем костюмы так сильно изменятся? Они совсем иначе скроены, даже невозможно понять сразу, как они сшиты… А этот, который в чёрном, похоже принадлежит к воинскому сословию. У него настоящая выправка, хорошая фигура … Зато женщина смотрится безобразно. Нет, дамы не должны так одеваться, они же уродуют себя. Женщины должны носить только свободную тунику…»
— Бертран! — Женщина на дальнем конце стола была облачена в лёгкое голубое платье, сильно приталенное и со слегка приподнятыми плечиками. — Бертран, неужели ты полагаешь, что господин Рейтер не разбирается в том, о чём говорит? Да будет тебе известно, что Карл занимается серьёзными исследованиями и приехал сюда, чтобы наметить место для раскопок.
— Ах вот как! — воскликнул с воодушевлением тот, кого женщина назвала Бертраном. — Так вы археолог, Карл? Не думал, что штандартенфюрер СС может иметь какое-либо отношение к археологии или истории. Я был абсолютно убеждён, что вы — человек военный. А вы, оказывается, историк! Подумать только!
— Историк-любитель, — поправил его Рейтер. — Как и рейхсфюрер СС.
— Разве господин Гиммлер занимается историей? Я полагал, что в Германии на него возложены полицейские функции. Он ведь возглавляет службу СС, или я ошибаюсь?
— Под патронажем Гиммлера ведутся многие научные разработки[16] , — ответил Рейтер.
— Никогда бы не подумал!
— Рейхсфюрер очень интересуется археологией и историей и выделяет большие средства на составление архивов. Вы даже представить себе не можете, какие редчайшие документы по истории Средних веков нам удалось собрать. Одни материалы по истории ведьм чего стоят! Сто тысяч документов, касающихся преследования ведьм! И не только в Германии, но по всему миру. Мы серьёзно занимаемся историей[17].
— Так это с подачи господина Гиммлера вы занимаетесь Святым Граалем? Господин Рейтер, неужели вы всерьёз верите в существование этой чаши? Это же просто миф! Впрочем, чему удивляться? Я слышал, что сейчас в Германии очень модны всевозможные оккультные общества, астрология и прочая глупость…
Карл Рейтер отложил вилку и нож и холодно посмотрел на собеседника. Ван Хель сразу отметил знакомые черты в лице Рейтера. «Где-то наши тропки уже пересекались», — подумал он.
— Бертран, — с нажимом произнёс Рейтер, — поверьте, что не следует вам высказываться столь пренебрежительно о вещах, которые интересуют не только меня и лично рейхсфюрера, но и многих серьёзных исследователей, а потому представляют важность для всей Германии. Сила Рейха опирается далеко не на одни штыки. Мы создаём новую культуру! — Штандартенфюрер любезно улыбнулся. — Новый дух! Поэтому Германия, обескровленная прошлой войной и униженная Версальским договором, теперь марширует по Европе победным шагом. Скажите, Бертран, разве Франция не считала себя сердцем европейской цивилизации?
Француз кивнул, и по лицу его пробежала тень.
— Но теперь ваша страна пала, — продолжил Карл, — сложила оружие и впустила на свою землю армию Великого Рейха.
— История не заканчивается на этом, господин Рейтер, — сухо возразил Бертран. — История всегда напоминала мне качели. То одно государство взлетает вверх, то другое занимает его место. Затем всё снова меняется…
— Вы слишком легковесно воспринимаете историю и её нынешнее развитие. Германия набрала силу лишь благодаря духовному поиску.
— Поиску в области астрологии и оккультизма? — насмешливо уточнил Бертран.
Рейтер медленно поднялся, отошёл от стола и остановился прямо перед зеркалом.
«Да, где-то я уже встречал этого заносчивого типа, но сейчас не могу распознать, кем он был раньше и где мы сталкивались с ним», — вновь подумал Ван Хель.
Поле, где должен был проходить бой, находилось прямо напротив замка. Границы, за которые воспрещалось выезжать, были помечены флагами. Трибуна для зрителей, накрытая многоцветным балдахином, располагалась ближе к крепостной стене.
— Разворачивайте знамёна, мессиры рыцари и оруженосцы! Пора собираться! — громко выкрикивали герольды, скача по лагерю на облачённых в яркие попоны лошадях. — Ступайте за знаменем вашего предводителя!
К десяти часам все участники турнира уже позавтракали и отправились облачаться. На это им отводилось почти два часа. Ближе к полудню, примерно за полчаса до начала турнира, на ристалище появились дамы. Все были в меховых накидках, оживлённо переговаривались, раскланивались направо и налево. Неподалёку от трибуны стояли повозки, фыркали кони, суетились слуги, извлекая ящики с продуктами и напитками, дымились костры, над которыми жарились телячьи туши.
Прибывших верхом судей и графа Робера де Парси гости встретили долгими аплодисментами. Граф, одетый в чёрное, величественно раскланялся и махнул рукой, позволяя бойцам, сгоравшим от нетерпения, выдвинуться к ристалищу.
Обе стороны выехали в строгом порядке: впереди шли трубачи и менестрели, за ними двигались предводители со своими знаменосцами, следом ехали попарно рыцари, за каждым был его знаменосец. Понемногу пространство, предназначенное для схватки, заполнилось пёстрой массой всадников, воздух содрогался от бряцанья оружия и кольчуг, знамёна громко хлопали на ветру.
К собравшимся рыцарям неторопливой походкой вышел герольд в пунцовом наряде и, перебросив длинный бархатный плащ через плечо, пронзительно громким голосом стал говорить:
— Высокие и могущественные мессиры, бароны, рыцари и оруженосцы! Да будет всем вам благоугодно выслушать требование устроителя турнира. Пусть каждый из вас вознесёт десницу ко всем святым и пообещает, что на турнире не станет умышленно колоть, а равно бить ниже пояса, также как и толкать и тянуть никого не будет. Помимо сего, ежели у кого ненароком падёт шлем с головы, да не коснётся того никто, покуда он шлем снова не наденет и не завяжет. Ежели же кто по умыслу сотворит иное, да объявят того изгнанным с турнира и в другой раз не допустят к участию. К тому же будет он лишён доспехов и коня. Сие касается всех и каждого. И да не прекословит никто судьям, если они огласят кого-нибудь нарушителем. В том дайте сию минуту присягу телом вашим и честью вашей!
Как только протрубил рог, два конных отряда рыцарей в боевых доспехах заняли свои места в противоположных концах поля[18]. Каждый отряд вытянулся в шеренгу, каждый всадник наметил себе противника для сшибки.
Снова протрубил рог. Трубачи и герольды бросились с ристалища, чтобы укрыться за барьерами. Рыцари тронули своих коней, заставляя их идти шагом и держать строй. Поднятые вверх копья с прицепленными возле наконечников яркими флажками качнулись и медленно опустились, выставив острые наконечники вперёд. Это устрашающее, нарочито неторопливое движение наездников, сверкающих своими начищенными шлемами, продолжалось довольно долго. Казалось, что обе шеренги так и сойдутся, не пустившись вскачь, и просто упрутся друг в друга копьями. Но вдруг раздалась первая команда, за ней прозвучала с противоположной стороны другая, и оба отряда перешли на аллюр.
Над долиной разнёсся гул копыт и лязганье доспехов.
Столкновение отрядов было ужасным. Несколько человек с обеих сторон сразу вылетели из сёдел. Ржание лошадей перекрыло яростные выкрики людей. Было видно, как пара-тройка знамён сильно накренились, но знаменосцы сумели вновь поднять их. Кто-то из рухнувших на землю смог подняться без посторонней помощи, но тут же его ноги согнулись в коленях и он упал. Это был барон Фродоар.
Его конные слуги мигом помчались к нему. Они были облачены в доспехи и вооружены палками, чтобы прогонять с пути сражавшихся рыцарей. За ними бросились и пешие слуги.
Увидев, что барон Фродоар не в силах подняться и вот-вот угодит под копыта лошадей, судьи подали знак трубачам, и схватка была остановлена.
— Что с бароном? — заголосили дамы на трибунах
