собравшихся…
Артур двинулся дальше.
Маэль улыбался. Он был по-настоящему счастлив.
«Теперь в Британии есть правитель!»
Он повернулся и пошёл к воротам Круглого Стола. Он уже давно не появлялся здесь, считая себя преступником. Но сегодня, в Священную Ночь Духов, он хотел быть рядом с близкими ему людьми. Он не желал думать о том, что случилось на скале возле Дома Мерддина. Он шагал, уверенный в себе, и гнал прочь мысль о Гвиневере.
А она стояла на крыльце и со смешанными чувствами наблюдала за праздником. От неё не укрылось, что Мерддин осенил крестным знамением Артура во время ритуала с котлом.
«Он приведёт Артура к Христу, — сказала она себе. — Так и должно быть. Не могу же я сгинуть в тёмном мире язычников. Я не святая и не готова принести себя в жертву».
Внезапно она увидела Маэля в воротах крепости, и сердце её бешено заколотилось. Он тоже сразу заметил её и, открыто улыбаясь, направился к ней.
— Госпожа, я счастлив приветствовать тебя.
— Маэль…
— Я должен был увидеть всех в эту священную ночь. Мне хочется обнять друзей. Хочется услышать братские слова. И я, конечно, надеюсь услышать голоса Духов. Возможно, они подскажут мне, как жить дальше… Ты уже глотнула магического напитка?
— Нет. — Она решительно покачала головой.
— Тогда пойдём к котлу. Я уберегу тебя от давки. Не бойся.
— После того дня я ничего не боюсь, — неуверенно улыбнулась она.
Он протянул ей руку и, расталкивая неистово плясавших вокруг людей, повёл Гвиневеру к котлу, где всё ещё стоял Мерддин.
— Здравствуй, Маэль, — кивнул ему друид.
— Дай мне выпить… И побольше…
Мерддин протянул ему полный ковш.
Юноша жадно сделал несколько глотков и повернулся к Гвиневере.
— Теперь пей ты, госпожа.
Она с некоторым испугом взглянула на Мерддина.
— Стоит ли? — спросила она, стараясь перекричать общий шум.
— Ты живёшь среди своего народа, — ответил друид.
Она глотнула раз, другой, третий. Поморщилась. И тут же качнулась, ощутив мягкий, но властный толчок в голову.
— Ох…
Маэль с удовольствием подхватил её под руки и повёл к дому. Мерддин внимательно смотрел на них, нахмурив седые брови.
— Маэль! — крикнул Мерддин вслед воину. — Будь бдителен!
Юноша чуть повернул голову и кивнул. Его взгляд помутнел. Поддерживая Гвиневеру, которая, казалось, едва держалась на ногах, он медленно двинулся дальше. На крыльце Маэль остановился.
— Любовь моя… — прошептал он.
— Любовь… — жарко выдохнула Гвиневера и внезапно отшатнулась от него. В её глазах застыли ужас и боль. — Нет! Нет! Нет!
Она увидела, как по лицу Маэля медленно потекла кровь, наполняя глазницы как пустые чаши. Из его груди потянулся зелёный вьюн, усыпанный нежными клейкими листочками. За первым стеблем наружу вырвался второй, потом третий. Поначалу они извивались, сворачивались и разворачивались змеиными кольцами, будто не зная, как себя вести. Затем они застыли. Гвиневера видела, как зелёные стебли становились крепче, приобретали упругость, понемногу выпрямлялись, превращаясь в ровные прутья, а Маэль не обращал на них внимания. Он стоял неподвижно, голова продолжала истекать кровью, а кровь ровно, как если бы Маэль лежал на спине, стояла в глазницах, лишь изредка разбегаясь кругами, будто по поверхности большого водоёма. И Гвиневера не могла понять, как такое могло происходить.
— Маэль, милый мой, — позвала она. — Очнись.
Он не реагировал. А прутья, торчавшие из его груди, тем временем твердели, крепли каждую секунду и превращались в древки стрел. Там, где они уходили в тело юноши, стала расплываться кровь на одежде.
— Маэль!
Он покачнулся и рухнул на спину. При ударе о пол он рассыпался на глиняные куски, разлетевшиеся по крыльцу и покатившиеся по ступеням. Откуда-то набежали люди и принялись топтать эти куски, оставляя только пыль на широких досках.
— Ничего не останется от тебя, глупый юнец! — кричали люди, облачённые в монашеские плащи. — Сгинь! Будь проклят!
— Уйдите! Не трогайте! — закричала Гвиневера. — Пусть хоть что-нибудь сохранится! Зачем повергать в прах настоящую жизнь?
Она бросилась туда, где только что лежал Маэль, но, упав на пол, не обнаружила ничего, даже следов пыли. Гвиневера взвыла и сама ужаснулась собственному голосу — настолько страшным и безумным показался он ей. Она перевернулась на спину и принялась рвать волосы на голове, а из чёрной бездны ночного неба на неё посыпались крупные капли дождя. Они тяжело били её по щекам и по губам, но не касались широко распахнутых глаз. Капли обжигали кожу, разрывали её, превращали в лохмотья.
— Ты обманула сама себя! — визгливо хохотнул кто-то ей в самые глаза.
Гвиневера вздрогнула, ощутив на себе отвратительное дыхание невидимого существа. Что-то заставило её вскочить на ноги. Одежда исчезла, истаяла в одно мгновение. Но Гвиневера не испугалась своей внезапной наготы. Откуда-то сбоку, треща и скрипя, появился массивный деревянный крест. Он медленно кренился, угрожая придавить Гвиневеру своей массой. От него пахло опилками, навозом и какими-то ароматическими маслами. По кресту прошмыгивали юркие ящерицы, стреляя длинными языками по невесть откуда налетевшей мошкаре. Гвиневера вскинула руки, готовая принять на себя удар этого тяжеленного креста. Но он не рухнул, а медленно лёг на её ладони, и она ощутила шершавую, плохо оструганную поверхность перекладины. Извернувшись, Гвиневера подставила кресту спину и застыла в этом положении, стараясь не упасть. Ноги её дрожали, голова тряслась.
— Ты обманула сама себя! — опять взвизгнул кто-то. — Теперь неси свой крест!
Она хотела ответить, но язык прилип к нёбу. Стало душно. В глазах потемнело. Она покачнулась и упала лицом вниз…
— Дочь моя, — позвал Мерддин, — тебе нехорошо?
Гвиневера медленно открыла глаза.
— Что со мной?
— Похоже, тебе что-то привиделось.
— Крест… Меня придавил крест…
Мерддин недовольно нахмурился при этих словах.
— Дурман-напиток оказался слишком крепок для тебя, — сказал друид.
Гвиневера огляделась и обнаружила, что прижалась спиной к дверному косяку, опустившись на корточки. Видимо, она уже долго находилась в этом положении, так как ноги её сильно затекли.
— Позволь я отведу тебя в твои покои, — предложил друид. — Пора уже и Артуру возвратиться.
— А где Маэль?
— Ушёл. Довёл тебя до двери в дом и ушёл из крепости. Не знаю, где он сейчас.
— Мерддин… У меня кружится голова… И мне страшно… Я видела что-то ужасное, святой отец… Я боюсь…
Маэль танцевал в одиночестве возле священной рощи. Со стороны деревенских домов неслись удары бубнов, переливы арф, звон бубенцов, гул голосов. Вокруг костров двигались хороводы. Но теперь всё это казалось далёким и недосягаемым: Маэль окончательно решил покинуть мир Круглого Стола. Это не
