такая мера не принесёт тебе популярности.
В народе Флезаура называли «правой рукой» Человека-Медведя. Получив своё имя за опустошительные набеги на врага[38], он пользовался славой и самого надёжного соратника из всего окружения Артура. Ему, и только ему, верховный вледиг доверял безоглядно. Даже Эктор Непобедимый, умевший выполнить даже невыполнимое, не пользовался таким доверием. Артур давно заметил в Экторе нечто, что делало его похожим на Мерддина и прочих друидов, а Флезаур был прост, предсказуем, предан Круглому Столу; Флезаур был надёжен.
— А кто говорит о популярности? Речь идёт о жизни и смерти, — ответил Артур. — О жизни и смерти нашей страны! Мне популярность не нужна. Я согласился принять корону вледига, поддавшись уговорам народа. Если не выполняются мои приказы, то чего стоит моё слово?
— Мы не германцы, государь, — возразил Флезуар, — мы вольные люди. Как могу я рубить голову глупому мальчишке за то, что он просто хочет быть первым в бою? У него есть право проявить себя.
— Из-за десятка таких неугомонных мальчишек мы потеряли несколько сотен прекрасных бойцов. Вспомните сражение у Бычьего Брода. Мы продумали всё до мельчайших деталей, заманили передовой отряд саксов в ловушку, но в последний момент какой-то сопляк, возомнивший себя героем, ринулся вперёд, вопя, что он отомстит за своего отца… Мало того, что он сам погиб без всякой пользы для дела, он и наши отряды обнаружил, не дав саксам подойти достаточно близко!.. Если такое повторится, я буду рубить головы не только виновникам, но и командирам. Больше предупреждать не стану.
За круглым столом вождей нависла тягостная тишина.
— Государь, — с трудом заговорил Хыддун после продолжительного молчания, — чем же мы будем отличаться от саксов, если обратим оружие против своих же?
— Хватит жалеть глупцов! Мы потеряем всё, если не избавимся от груза глупости! Вы не успеете опомниться, как наша страна исчезнет… Всё начинается с дисциплины и заканчивается дисциплиной. Порядок — вот моё знамя. Об этом я твердил всегда.
— Порядок и жестокость не есть одно и то же, — возразил Хыддун.
— Ответь мне, славный Худдун, — Артур подался вперёд всем телом, — что ты сделаешь с человеком, который убил твоего брата?
— Убью.
— А в результате выходки некоторых молокососов погибли чьи-то братья. Заслуживают ли прощения эти сосунки? Молчишь? А вот я не в силах молчать… Меч верховного правителя — не игрушка! Наши планы разваливаются из-за глупости безмозглых тварей, а не из-за прозорливости врага! Сейчас мы ещё держимся, но скоро начнём отступать! Подумайте хорошенько, нужна ли нам прежняя «вольная» война… Или пора взяться за ум? Если предпочитаете воевать по старинке, то я сложу с себя власть, ибо нет ничего хуже и смешнее, чем властитель, не способный справиться со своеволием вассалов.
Опять наступила тишина.
Артур поднялся и подхватил рукой свой красный плащ. Вожди остались сидеть на своих местах. Сверху, сквозь плотную соломенную крышу, донеслось карканье вороны. Артур молча пошёл к воротам крепости.
Поднявшись по лестнице на башню, он задумчиво поглядел туда, где по настоянию Мерддина был сооружён большой каменный крест. Перед крестом пылал костёр, неровно освещая могучую крестовину и сидевшего у основания креста друида.
— О чём думаешь, брат? — спросил Артур, вернувшись мыслями в крепость, и посмотрел на стоявшего рядом дозорного. Это был средних лет мужчина с ясными голубыми глазами, весь в бороде, с косами на висках. — Что нас ждёт?
— Только победа, государь, — натянуто улыбнулся дозорный.
— Победа над кем? Над чем?
Тот пожал плечами в ответ.
— А что ты скажешь, друг, — продолжил Артур, — если я признаюсь тебе, что не верю в победу, потому что не верю в себя…
— Не может такого быть, государь. Ты знаешь всё.
— Даже Мерддин не знал всего, — возразил Человек-Медведь.
Артур пробудился внезапно. Ночь наполняла спальню густой тьмой, только из окна струился едва уловимый лунный свет, падая на край кровати. На кровати кто-то сидел, укутанный с головой в длинный кусок грубой ткани. Голубоватый свет луны чуть прорисовывал неподвижный контур головы, ссутулившейся спины и складки ткани. В первое мгновение Артур решил, что это Гвиневера проснулась и, одолеваемая бессонницей, размышляла о чём-то.
— Ты почему не спишь? — спросил Артур, стараясь говорить негромко, будто боялся спугнуть висевшую в спальне тишину.
— Я никогда не сплю, — послышался ответ. Голос принадлежал мужчине. Он звучал мягко, почти глухо.
Артур мгновенно бросился к висевшему на стене оружию, но, едва схватившись за рукоять меча, остановился, потому что голос таинственного гостя произнёс:
— Разве ты не смешон сейчас?
— Смешон? — Артур всё-таки взял в руки клинок.
— Ты полагаешь, что враг, сумев незаметно проникнуть в твои покои, стал бы дожидаться, когда ты откроешь глаза? Ты думаешь, что враг не зарезал бы тебя спящим?
— Тогда зачем ты пришёл? Кто ты?
Артур остановился перед незнакомцем, силясь разглядеть черты его лица.
— Мне трудно сказать, кто я есть… Я почти ничего не знаю о себе… — сказал гость. — Раньше я был просто человек, искавший истину. Но время сделало из меня совсем другое…
— Ты был монахом?
— Я бродил по дорогам моей страны, беседовал с людьми, посещал храмы.
— Бродяжничал? — уточнил Артур.
— Одно и то же можно назвать разными словами. Твой учитель Мерддин тоже много путешествовал, но ты не называешь его бродягой.
— Мерддин был мудрец и маг, — сказал Артур и посмотрел в тот угол кровати, где спала Гвиневера.
— Не тревожься за жену, — сказал незнакомец, — она не услышит нас. Нас нет для неё сейчас.
Артур наклонился к таинственному гостю.
— Ты хочешь сказать, что снишься мне? Всё это сон?
— Можно сказать и так, — кивнул гость. — Можно сказать, что вся наша жизнь снится нам. Всё вокруг — это грёзы Создателя. Он рисует наши жизни, лепит их, смотрит на всё через прорези наших глаз…
Артуру показалось, что он разглядел ухмылку на лице собеседника.
— Кто ты? — спросил Человек-Медведь. — Зачем ты здесь? Если ты не станешь отвечать, то я проткну тебе горло! Ты явился в мой дом без приглашения. Говори же!
— Для чего угрожать тому, кто давно убит?
— Так ты призрак? — Артур шагнул вперёд и решительно тряхнул сидевшего перед ним человека за плечо. — Нет, ты вполне осязаем, — возразил он.
— Потому что меня вернули к жизни.
— Ты маг? Как твоё имя?
— Я не маг и никогда не занимался магией, хотя мне приписывают всевозможные чудеса. Рассказывают, что ходил по воде, излечивал проказу одним лишь прикосновением руки и даже возвращал жизнь мёртвым. Ничего этого не было, когда я жил среди людей, однако время раскрасило мою жизнь чудесами, превратило меня в другого человека. На мне сосредоточены миллионы взглядов, ко мне обращены миллионы молитв, именем моим прикрываются церковники. Из меня сделали божество, а я всего лишь искал ответы на вопросы и говорил о любви. Я искал истину, пытался сформулировать её, а теперь священники заставляют поклоняться мне. Вскоре по Земле прольются реки крови, погибнут миллионы невинных, а зачинщики зла будут прикрываться моим именем и, размахивая над головой крестом с
