Сила. Воля. Спасение.
Но и тогда еще не понял Удо того предначертания. Много позже, студентом уже, забрел фон Роецки в лавку дядюшки Вилли, антиквара. Оставь Вилли пять марок, ответишь на “пять”. Традиция! И вот там-то, под стеклом, лежали они — четыре граненые кости, желто-серые с голубыми прожилками, меченые священными рунами.
“Какова цена, дядюшка Вилли? Ого! Ну что ж, покажите…”
И он бросил кости. Легко упали они на стекло. Покатились. Замерли. Вэль. Гагр. Кауд. И четвертая: норн. Судьба!
Так спала пелена с глаз. И предначертанное открылось ему.
Порвав с приятелями, Удо уединился в доме, выходя лишь в библиотеку и изредка, по вечерам, на прогулку. Он бросил юриспруденцию, посвящая дни напролет пыльным рукописям. Часто болела голова, но боли были терпимыми: они предвещали сон и приход Воина. Ночные беседы, без слов были важнее дневной суеты. И не хотелось просыпаться Спешно вызванный теткой отец ужаснулся, встретившись взглядом со взором наследника рода Роецки.
Почтителен был сын и говорил разумно, но голубой лед сиял в глазах, и сквозь отца смотрел Удо, словно разглядывая нечто, доступное ему одному. Врачи прописали покой и пилюли. На покой юный барон согласился, снадобья же выбрасывал. Он здоров. Не только телом, но и духом.
Больна нация. Нацию нужно лечить.
В одну из ночей Воин, не присев, встряхнул кости, и одна из них, блеснув в лунном луче, упала перед Удо. Вэль!
На следующий день кайзер издал приказ о всеобщей мобилизации. Воспрянула германская Сила, прибежище Духа. И фон Роецки сел писать патриотическую поэму, которой суждено было остаться недописанной. Кайзер лопнул, как мыльный пузырь. Германский меч, рассекший было прогнившее чрево Европы, завяз, и безвольно разжалась рука, поднявшая его.
Разгром и позор Удо фон Роецки воспринял спокойнее, чем ожидал лечащий врач. Барон предполагал нечто подобное. Лишь волей будет спаяна Сила. И возродится Дух.
Это следовало обдумать. Это надлежало понять.
И поэтому вновь — книги. Старошведские. Старонорвежские. Легенды германцев. В сагах была тайна непобедимости викингов, воплотивших славу и дух Севера. Где истоки ее? Как влить юную кровь в дряхлые жилы нации?
Аристократию Удо перечеркнул сразу. Не им, сгнившим заживо обрубкам генеалогических древ, поднять такую глыбу. Вырожденцы. Даже лучшие из них прожили жизни, торгуясь и выгадывая. Барон стыдился своего герба. Презренная порода. Все — мелки, сиюминутны.
Фридрих? Оловянный солдатик! Бисмарк? Глупый бульдог! Чернь же, уличная пыль — вообще не в счет.
И все же: они немцы. А значит, они — Сила. Сила без Воли…
В одну из лунных ночей Воин вновь бросил кости. Гагр.
Спустя несколько часов, прогуливаясь, Удо вышел к воротам парка. На площади ревела толпа. Вознесенный над головами человек вещал, заглушая рокот, и люди рычали в ответ, но только ледяные глаза фон Роецки узрели вокруг чела оратора сияние Воли.
…Ранним утром явился Удо фон Роецки туда, где собирались сторонники человека с синим сиянием аса на челе. Присутствующие недоуменно переглянулись. Но что было фон Роецки до них, смертных, если он шел к вождю, появление которого предрек в своих статьях? На Удо уже давно оглядывались прохожие. Он привык не замечать их.
Высокий иссохший человек с ледяными глазами, одетый в странную меховую накидку на голое тело, преклонив колено, вручил фюреру меч предков, состояние отца и кипу статей о Духе, не увидавших свет по вине завистников. Это был первый аристократ, открыто признавший вождя. Что с того, что барон оказался со странностями? Зато он был богат!
Опекуны перестали докучать Удо. Новые друзья прогнали злых стариков. Фон Роецки ходил на митинги. Темнобородый, лохматый, он впечатлял толпу даже безмолвствуя. К чему слова? Ему не сказать так, как фюрер. Его дело — найти истоки Духа. И помочь вождю возродить в смраде и гнили здоровое дитя!
И когда должное свершилось, Удо фон Роецки по велению фюрера принял руководство над Институтом Севера. Теперь он мог заниматься настоящими исследованиями: лучшие молодые умы направила партия на великое дело Познания Истины. Одно лишь беспокоило директора, мешало ему сосредоточиться: все сильнее становились головные боли, и викинг с бородой цвета огня приходил наяву, не дожидаясь ночи.
Все чаще входил он в кабинет и садился напротив, заглядывая в глаза, но вместе с тем медленнее двигались вперед армии рейха. Вторично увязал в теле врага германский меч. Теперь Удо фон Роецки было вполне ясно: его народ, увы, болен неизлечимо. Даже стальная воля вождя в сиянии своем оказалась бессильна спаять Силу, возрождающую Дух. Где же выход? Где?! Отец Один, скажи!
И в черный день, когда траурные флаги плескались на улицах, и Сталинград перестал упоминаться в сводках, опять бросил священные кости Воин. Кауд!
И никто иной, а Удо фон Роецки стал директором проекта “Тор”.
Знакомясь с бумагами, он понял: свершилось. Если даже Сила и Воля не смогли вернуть германцам величие, значит начинать нужно сначала. Открытие Бухенвальда откроет дверь в прошлое. И в этом — спасение.
Абсурдно? Но бароны фон Роецки всегда верили в невозможное. Возможно все, что угодно Одину!
В мире сильных страстей и чистых душ, мире крови и стали, германцы должны возвыситься над всеми. Их сила не разжижена вековой спячкой. Им не хватает подлинного вождя. Зигфриды и Аларихи — всего лишь аристократы, не ощущающие зова крови. Значит, нужно спасти фюрера. И грянет великий поход…
Прибыв в Норвегию, директор Роецки трудился, не покладая рук. От работы над сценарием, к сожалению, отвлекало слишком многое. Никак не удавалось сосредоточиться. Но и мелочами пренебрегать не следует, если хочешь строить Храм!
Немало труда стоило очистить базу, начиная с верхушки. Профессора Бухенвальда директор забыл сразу после знакомства. Запуганная мышь, несущая крошки в норку. Тля. Военного коменданта Бруннера — патологически возненавидел. Животное. По его милости двух сотрудниц группы “Валькирия” пришлось списать по беременности. Бруннер пытался скандалить, но Удо быстро поставил его на место. Остальные — не лучше. Бедный фюрер! Как можно надеяться на победу с таким материалом.
Все реже с континента поступали хорошие новости.
Титулованные подонки подняли лапы на фюрера. Грязные саксы высадились в Нормандии, земле героев. Варварский вал неудержимо наползал с Востока на границы Империи.
Все гибло. Все рушилось.
Первые две ладьи из прошлого не оправдали надежд. Что-то не получалось у Бухенвальда, и, поднявшись на борт, Удо фон Роецки нашел лишь мертвецов. Еще теплые, с удивленными лицами, викинги будто спали, но ни одну грудь не вздымало дыхание. Мускулистые руки и в смерти сжимали оружие — тяжелые прямые мечи, двулезвийные секиры. Восторг, великий восторг испытал Удо. Ни с чем не сравнимое чувство: ласкать ладонью оружие, косматые кудри, шершавое дерево весел. От всадников рума пахло настоящим мужским потом: едким и сладким одновременно.
Одно из лиц потрясло директора. Юное, загорелое, оно было прекрасно даже в смерти и напоминало лицо Воина. Вот только муки не увидал Удо в широко распахнутых серых глазах. Там обитал Дух, которого так давно искал барон фон Роецки. На коленях стоял директор, моля юношу пробудиться хотя бы на миг. Но молчал викинг, Удо же не в силах был расстаться с ним.
И тогда, вдохновленный Одином, сделал он то, что подсказал Отец Асов.
А после, когда было собрано оружие и образцы одежды, когда, облив бензином, поджигали ладьи с
