Охотник вдруг резко выпрямился, побледнел и, судорожно вцепившись в трость, завертел головой. С минуту он прислушивался, затем переспросил:
— Что?
Гюнтер тоже прислушался, но шум душа забивал все звуки.
— Чего или кого именно боятся полицейские?
— Я уже говорил вам, — раздраженно бросил охотник, — поживете в городе — узнаете. — Щека его дернулась. — Кстати, категорически запрещаю вам вести какие-либо записи. Если хоть один человек узнает, с какой целью вы находитесь в Таунде, я не дам за вашу жизнь и гроша. Никакой психологической игры в полицейского и преступника не будет. Вас просто сразу же уберут, даже не предупредив…
— Может быть, мы все-таки перейдем к делу? — оборвал его Гюнтер.
Охотник одарил Гюнтера долгим взглядом.
— Все, чем я располагаю, — наконец проговорил он, — находится у меня в номере в портфеле. Дверь я оставлю открытой, портфель будет лежать на стуле. Вы его откроете, тут же, не отходя от стула, ознакомитесь с документами, положите на место и уйдете. Повторяю, никаких записей…
Сквозь шум льющейся воды из-за двери донеслось неясное царапанье. На миг охотник застыл с открытым ртом, но тут же, сорвав с трости набалдашник, резко повернулся к двери. Гюнтер мгновенно сориентировался и бросился вперед.
За дверью никого не было. Только в конце коридора у самой винтовой лестницы ленивой трусцой стучал когтями по полу черный пушистый кот.
Гюнтер прикрыл дверь и обернулся. Набалдашник трости уже возвратился на прежнее место. Нет, не стилет скрывался в трости. Палка была настоящей, цельной, только конец был остро заточен аккуратной четырехгранной пирамидкой.
— Нервы, — сказал Гюнтер. — Никого там нет…
И застыл. Точно такую же фразу произнес недавно портье. Охотник поманил его рукой к себе.
“Чего они все здесь так боятся? — подумал Гюнтер. — Прямо мотель неврастеников, начиная с портье и заканчивая, очевидно, единственным постояльцем”.
— Я даю вам семь дней, — шепотом проговорил охотник. — Неделю. Если за это время ничего не откопаете, то молча, никому ничего не говоря, уезжайте домой.
Он достал из кармана халата сверток.
— Здесь аванс — двадцать процентов, пистолет и ключ от портфеля.
— Вы полагаете, что у частного сыщика нет разрешения на ношение оружия? — съязвил Гюнтер.
Охотник внимательно, серьезно посмотрел на него.
— Вашим оружием в Таунде можно только пугать ворон, — категорично заявил он. — И еще одно: вы меня не знаете. Если понадобится, я вас найду.
Охотник повернулся, чтобы уйти.
— Вы забыли об амортизационных расходах.
— А это только в случае удачи. Представите мне счет, и я его оплачу.
— Надеюсь, что в последний раз мы обойдемся без условных фраз вроде “форпоста для страждущих и немытых”? — бросил ему в спину Гюнтер.
Наконец, он позволил себе посмотреть на пол. Нечто подобное он и ожидал увидеть — не зря же охотник разговаривал с ним о деле только в центре душевой. Вокруг того места, где они беседовали, чуть заметной на белом кафеле меловой чертой был начертан круг. Гюнтер хмыкнул, стащил с себя халат и шагнул под душ.
Возвратившись в номер, он развернул сверток. Три аккуратные пачки в банковских упаковках, миниатюрный дамский пистолет и никелированный ключик.
“За неделю шесть тысяч… А если расследование пройдет успешно, то тридцать, — прикинул Гюнтер. — Не многовато ли?”
В дверь постучали.
— Минутку! — попросил Гюнтер, но ждать не стали. Голос горничной сообщил, что ужин будет через полчаса. И горничная, удаляясь, зацокала каблучками.
Он расстегнул сумку, достал небольшой плоский компьютер и опустил его во внутренний карман. Затем подумал и добавил к нему идентификатор, с виду похожий на толстую авторучку. Немного помедлил, прислушиваясь к двери, и только тогда вышел.
Коридор встретил его пустотой и пылью гобеленов, безуспешно пытающихся уверить постояльцев в древности мотеля. Такая унылая безвкусная декорация могла вызвать только улыбку. Слишком многого не хватало коридору для хотя бы подобия готики — высоты потолков, теряющихся во мраке, извечной замковой сырости. Таинственных шорохов, скрипов…
Гюнтер направился к лестнице, миновал было номер охотника и тут, изобразив на лице удивление, остановился. Дверь в номер была приоткрыта. Он бросил взгляд вдоль коридора и вошел, осторожно, чтобы не щелкнул замок, прикрыв дверь.
“Прямо как в дешевом детективе”, — поморщился он.
Посреди комнаты сиденьем ко входу стоял обещанный стул с желтым, крокодиловой кожи, портфелем. Вокруг стула на хорошо натертом паркетном полу жирной меловой чертой с крошками был наведен круг. А на большом никелированном замке портфеля сияла белой краской аккуратная многоугольная звезда.
И вот тут-то Гюнтеру стало не по себе. Подобные “штучки” ему были знакомы еще по службе в политической полиции. Непроизвольно захотелось отдернуть шторы, заглянуть в шкаф, под кровать…
Он перешагнул через меловую черту и вставил ключ в замок портфеля. Как и ожидалось, ничего не произошло. Ни воя сирены, ни треска двери, взламываемой агентами безопасности. В портфеле лежала обыкновенная конторская папка с наклейкой без надписи. Гюнтер открыл папку, и его брови поползли вверх. В папке находились протоколы полицейского участка города Таунда. “Аи да охотник’ Кто же вы — маг, чародей или сам прокурор? Впрочем, в Таунде нет прокуратуры. А было бы весьма интересно, если бы к частному детективу обратился именно прокурор!” Но теперь хоть одно стало ясным — почему охотник возражал против записей, хотя Гюнтер не собирался их делать в любом случае. До чего же отстало делопроизводство в полиции! Словно на дворе девятнадцатый век, и никто не имеет представления об электронной аппаратуре. Смешно, но и в политической полиции к электронным досье относились с предубеждением.
Гюнтер достал из кармана компьютер — комп-досье из стандартного набора промышленного шпиона, — выдвинул фоторамку и начал снимать, нумеруя каждый лист, прежде чем отправить его в память.
Он уже заканчивал съемку, когда услышал в номере жалобное мяуканье. Скосив глаза, Гюнтер увидел сидящего у меловой черты кота. Того самого, с металлическим ошейником.
“А вот и представитель федеральной безопасности”, — не смог удержаться от улыбки Гюнтер.
Гюнтер закончил съемку, закрыл папку и убрал фоторамку в компьютер. Затем повернулся к коту. Кот сидел на прежнем месте, прикрыв передние лапы подрагивающим хвостом, и смотрел на Гюнтера, явно ожидая подачки.
— Вот так-то, киса! — проговорил Гюнтер, пряча комп-досье в карман.
Кот склонил голову набок, продолжая смотреть просящим взглядом. Гюнтер развел руками, мол, у него ничего нет, но кота это не удовлетворило. Тогда Гюнтер выставил вперед ногу, разрешая коту потереться о нее.
Кот благосклонно отнесся к такому предложению, но, едва носок туфли коснулся его, он внезапно ощерился и, вцепившись в туфлю когтями, рванул на себя. Рывок был страшен. Гюнтер упал, увлекая за собой стул, быстро подобрал ногу. Кот еще больше рассвирепел, ощетинившись шерстью, и прыгнул вперед. Но не долетел Словно кто-то невидимый поймал его, скомкал и швырнул на пол, причем настолько резко и неожиданно, что кот, вопреки известной кошачьей изворотливости, шлепнулся на спину. Впрочем, он тут же вскочил и разъяренно уставился на Гюнтера. С минуту его фосфоресцирующие глаза источали бешенство. Затем он фыркнул, отвернулся, брезгливо дернул лапой и, пробежав по комнате, вспрыгнул на стол. Откуда махнул в открытую форточку.
