Более хорошей новости Джек уже очень давно не слышал!
Свой следующий вопрос он задал очень осторожно:
— А откуда ты это знаешь?
Его невеста понизила голос еще сильнее:
— Потому что я знаю, где находится гробница Мернептопа Сети.
Бренди не так уж противно, когда сделаешь после первого глотка еще пару, решила Элизабет, допивая лечебный напиток.
— Это было вполне приятно, — призналась она, ставя рюмку на столик, где уже стояла чашка с остывшим чаем.
— Не хочешь ли еще немного? — осведомился Джек с непривычной любезностью.
Она покусала нижнюю губу.
— А вы не думаете, что сейчас слишком рано?
— Для хорошего бренди не существует понятия «слишком рано», — сухо отозвался он и встал, чтобы налить следующую порцию.
— Спасибо, — вежливо поблагодарила она Джека, когда он принес ей рюмку.
— Не за что.
Элизабет вздохнула и воскликнула:
— Как скверно!
Джек был изумлен:
— Бренди?
— О нет! Бренди на самом деле довольно приятное, — охотно ответила она, позволяя себе очередной глоток. — Я хотела сказать — как скверно потратить тридцать лет жизни на то, чтобы что-то искать, а потом не заметить, что это что-то — у тебя под носом.
— Я целиком и полностью с тобой согласен.
— Говорят же: гордость — причина всех бед.
— Так действительно говорят?
— На самом деле, — призналась она, — в Притчах сказано так: «Погибели предшествует гордость и падению надменность».
— Неужели?
— Да. Это так и сказано. Притчи, глава шестнадцатая, стих восемнадцатый.
Лицо Джека осталось непроницаемым.
— Как я вижу, ты хорошо знаешь Писание.
— Это няня.
Он не понял:
— Что няня?
Элизабет вздохнула:
— Няня была очень строга в том, что касалось прочтения библейских стихов. — Девушка устремила взгляд в наполовину опустевшую рюмку. — Она бы это никогда не одобрила.
— Крепкие напитки?
— О нет! Няня всегда хранила в своей комнате бутылку — на тот особый случай, когда надо немного принять.
Казалось, Джек слушает ее с необычайным вниманием.
— Особые случаи?
— Зубная боль, например.
— Ну конечно.
— Очень помогает при приступах меланхолии.
— Надо полагать.
Она почувствовала, что густо краснеет.
— Некоторые… гм… женские проблемы.
— Конечно, — невозмутимо подтвердил он. — Тогда что няня никогда не одобрила бы?
— Поведение папы. — Элизабет пояснила: — Знаете, раньше она была его няней. Очень давно.
— Видимо, няня уже в годах, — заметил Джек, наливая себе еще чашку чая.
Элизабет надолго задумалась, потом сказала:
— Няня никогда в этом не призналась бы, но, наверное, она старше Траута.
— Из них вышла бы прекрасная пара, — пробормотал Джек.
— Да, конечно. Траут и няня — муж и жена. Они женаты уже почти шестьдесят лет.
— Ну и…
Она наморщила лоб:
— Ну и что?
Секунду он непонимающе смотрел на нее, а потом, полулежа на кушетке, весело рассмеялся и сказал:
— Ну, и я буду счастлив играть роль твоего жениха, Элизабет.
Она была, как всегда, вежлива:
— Благодарю вас, милорд.
Он мягко поправил ее:
— Джек.
— Спасибо, Джек.
— А теперь о твоем обещании…
Хотя под влиянием бренди голова у Элизабет немного затуманилась, она понимала, что ей надо сделать. Мернептон Сети был ее единственным козырем. Ценные сведения хранились у нее в голове и в дневнике.
Элизабет поделилась с Джеком своими планами:
— Как только мы убедим отца в том, что ему больше не надо беспокоиться о моем замужестве…
Джек как-то странно кашлянул.
— …я сразу же проведу вас к гробнице великого фараона.
Наступило молчание.
Элизабет видела, что Джонатан Уик заинтересовался. Вероятно, что-то обдумав, он спросил:
— А откуда ты узнала то, что больше никому не удалось выяснить в течение сотен и даже тысяч лет?
Она оценила его вопрос.
— Это, дорогой мой, результат исследований, работы и…
— И?
— И женской интуиции.
Элизабет гордо подняла голову и, бросив на него высокомерный взгляд, объявила:
— По-настоящему умный мужчина никогда не станет недооценивать женскую интуицию.
Мысленно она сказала: «Королева на Е-2. Шах и мат».
Джек все еще бормотал что-то себе под нос, когда она предложила:
— Давайте в знак договора пожмем друг другу руки, милорд.
— Пожмем руки? — с некоторым раздражением переспросил он. — Нет уж, милая моя леди. — Он придвинулся к ней ближе, ловко отнял у нее рюмку, и в следующую секунду Элизабет оказалась у него в объятиях. — Такой договор, как наш, должен скрепляться поцелуем.
С этими словами Джек приник к ее губам.
Этот поцелуй был сладким и пьянящим. Он был нежным и вызывающим. Он был полон обещаний, намеков на то, что ждет в будущем. Дыхание Джека было теплым, чудесным, словно лучший французский коньяк. Он будил ее чувства.
— Мне нравится с тобой целоваться, — призналась Элизабет, когда Джек начал нежно покусывать ее шею.
— А мне нравится целоваться с тобой.
— И другие вещи с тобой делать мне тоже нравится, — шепотом призналась она.
