«Трупы мы дома не держим, мы их во дворе закапываем». Черный юмор? А вдруг он не шутил?!
Ладно, не буду паниковать. Просто пройдусь, подышу воздухом. Но если вдруг выяснится, что сосед закапывает в овраге какие-то органы, я немедленно сообщу в правоохранительные.
Хотя милиция при мне осматривала квартиру Тимофеевых и ничего подозрительного не нашла. Правда, они искали труп на диване в гостиной, а не ухо в кладовке. Вряд ли они были дотошны. Однако на характерный запах они бы обратили внимание. Значит, ничем подозрительным не пахло. И Артем не убивал свою жену.
Или убил и засунул в холодильник. Или убил, но не дома. Мало ли мест для кровавых разборок, кроме собственной спальни. Или не убил, а заточил в темницу и теперь несет ей еду и теплые вещи.
Я сумела не упустить Артема из виду. Выскочила из подъезда, как раз когда он поворачивал за угол. Я свернула туда же и пошла на значительном расстоянии. Минут десять мы петляли какими-то дворами. Уже стемнело. И я чувствовала себя не слишком уютно. Хорошо еще, что надела джинсы и кроссовки. А не мини-юбку и каблуки. Будто знала, что мне предстоит оперативно-розыскная работа.
Наконец мы вышли из жилых кварталов, перешли дорогу, по которой неслись машины, и уперлись… О боже! Вы не поверите. Это была кладбищенская стена. Артем Тимофеев пришел ночью на старое кладбище. Видимо, он на самом деле восставший мертвец!
8
«Нашлись добрые люди, написали моему мужу анонимку. «Осторожнее, у вас крадут жену!». Интересно, откуда возникает такое страстное желание совать свой нос в чужие дела? Я даже представить себе не смогу ситуацию, когда меня настолько заинтересуют чьи-то семейные проблемы, что я приму в них такое живейшее участие: состряпаю донос, стану распространять слухи. Но некоторых хлебом не корми, дай обсудить и осудить других. Наверное, это оттого, что у них нет своей жизни. Значит, они заслуживают не презрения, а жалости…
Но я отвлеклась. Муж показал мне эту бумажку со смехом. Самовлюбленный болван, который всегда знает, что я «имею право» чувствовать. Я не сдержалась, не пощадила его. Глядя прямо ему в глаза, я спокойно сказала:
– Это правда!
Он побледнел, затем покраснел. Он не ожидал такого.
– Кто?! – в бешенстве закричал он.
И я созналась, что это ты. Потому что доброжелатели все равно сообщат. Не хочу доставлять им такого удовольствия. Почему-то я не ощущаю себя предательницей. Вчера не спала всю ночь и поняла, что если бы ты не появился в моей жизни, то и жить не стоило. Такая тоска грызла. А теперь происходит нечто грозное и прекрасное…
Никогда не видела мужа в такой ярости. Он кричал и топал ногами. Говорил, что этот скандал убьет его деловую репутацию, это будет удар для сына. Утверждал, что ты развратник, которому нужно лишь новое приключение. Мне хотелось заткнуть уши, убежать из дома прямо сейчас. Наконец он ушел, хлопнув дверью.
А ночью, ты не поверишь, он явился в мою комнату. Впервые за несколько месяцев он вспомнил о супружеском долге. Я с отвращением выгнала его вон. Я опасаюсь, что он будет мстить. Что он навредит тебе. Хотела предупредить, что ему все известно. Но мне не удалось. Он меня одну никуда не выпускает, следит. Вновь стал холодным и мрачным. Что-то замышляет. Я боюсь за тебя и за себя…»
Я – антитафофил, или тафофоб. Тафофилы – любители кладбищ. А я, значит, наоборот. Это я в одной умной книжке прочла – «Кладбищенские истории». Познавательная, надо сказать, книжка. Особенно на ночь. Хотя мне больше по вкусу «Дневник Бриджет Джонс». Но Юре не очень нравится, когда он лежит у меня под подушкой.
Даже в детстве меня к могилам не тянуло. В отличие от мистически настроенных сверстников мне хотелось прыгнуть с парашютом и вволю поорать, покувыркаться в небе. А не представлять, что там, под землей, не красться между покосившихся крестов, вспоминая истории про черную руку, улыбающийся скелет и др. Бр!..
Не люблю ни действующих погостов, ни бездействующих. Работающее кладбище напоминает мне ужасную кровоточащую рану, обильно политую слезами, заляпанную отчаянием. Закрытое – ту же рану, но зарубцевавшуюся. Но шрам-то остался и по-прежнему пугает. Совсем без раны все равно лучше.
И вот я оказалась поздно вечером у кладбищенской стены практически на окраине города. На одной стороне дороги горят окна девятиэтажек, а на другой – глухой забор, сумрак и что-то зловещее. Зачем под покровом темноты сюда пришел Артем Тимофеев? Да еще с большой сумкой через плечо?
Нет лучшего места, чтобы спрятать труп, чем среди других трупов. Вдруг именно здесь он хоронит по частям свою пропавшую супругу. Здесь же зароет и меня, если узнает, что я следила за ним. Мамочки, как же страшно!
Ну почему он не отправился в оперу или в круглосуточный супермаркет? И понадобилось же ему явиться в это мрачное место и меня привести за собой.
Прошагав несколько метров вдоль старого кирпичного забора, подозрительный сосед вдруг исчез из поля моего зрения. Прошел сквозь стену! – подумала я. И сердце окончательно ушло в пятки. На ватных ногах я подошла к тому месту.
Успокойся, ничего мистического. Здесь пролом в стене, и тот, кого я преследую, просто прошел сквозь него внутрь. Внутрь кладбища! Прямо в общество столетних мертвецов из полусгнивших гробов.
Я осторожно заглянула в пролом. Темнота и запах сырости. Добро пожаловать, Вика! Заходи, не бойся – выходи, не плачь. Нет уж, спасибо! Сегодня я не готова к такому путешествию. Даже фонарик с собой не взяла, не говоря уж об осиновом коле.
Интересно, это трусость или здравый смысл? Кто-нибудь в своем уме и не чужой памяти пойдет ночью на кладбище вслед за странным типом, которого подозревают в убийстве жены? Кто-нибудь не из кино? И не из спецназа?
А-а-а! Мне все равно. Лишь бы скорее убраться отсюда подальше. Потому что за стеной послышался дикий вопль. Переходящий в вой. Сменившийся лаем.
