только хуже.
Мол, моя невеста такая дурочка, но в ее причудах мы, умные люди, в состоянии найти рациональное зерно.
Я поспешно схватилась за свой бокал и выпила вино залпом. Стало полегче. Значит, я, как минимум, не стану оправдываться. Как максимум – не выплесну шампанское в лицо жениху или начальнице.
Мне казалось, что в выходные я смогу забыть о рабочих проблемах. Но они преследуют меня, вернее, она…
Тетя Мила, кажется, заметила мою нервозность. И даже поспешила мне на выручку.
– Тома, какой вкусный салат! Из чего он? – громко спросила она, видимо, чтобы сменить тему.
Сработало. Гости принялась хвалить кулинарные способности хозяйки. Обычное застолье. Правда, лицом в салат, пусть даже очень вкусный, здесь никто не упадет и горланить песни не начнет. Мужчины от политики перешли к курсам валют и особенностям кредитования, а женщины давали друг другу адреса бутиков и жаловались на нерасторопность личных шоферов.
Гроза миновала. Моя профнепригодность была снята с повестки дня. Оставалось только улыбаться и стараться быть милой. С тетей Милой это было вообще нетрудно. Интересно, она обрадуется, когда узнает, что ее супруг не так уж безумен? Во всяком случае, Помпеи – это не просто город в Италии. Боюсь, что венецианец не случайно приехал стреляться именно туда. Неужели там находится штаб-квартира международного клуба самоубийц?
Но нужно ли все это семье бедного Павла? Или им легче думать, что он сошел с ума, поэтому и разрушил свою и их жизни? В любом случае, не помешает мне с ним пообщаться.
Александра Петровская между тем обсуждала с матерью Юры недавно опубликованные мемуары оперной певицы, популярной лет тридцать тому назад. И совершенно случайно оказалось, что Тамара Анатольевна была горячей поклонницей этой примы.
Господи, ну почему Юра не сообщил мне имена и фамилии любимых певцов, композиторов и футболистов его родителей, чтобы я тоже могла им понравиться? Чтобы они хоть один раз за все двадцать лет нашего знакомства посмотрели на меня с таким же одобрением, как на Александру! Увы, на мою долю выпадают лишь упреки:
– Виктория, ты опять ничего не ешь. Выглядишь ужасно, кожа да кости.
Это от мамы. Как бы между прочим, но все услышали и обратили внимание.
– Вика, в каком банке ты хранишь свои сбережения? – поинтересовался Юрин папа. – Ни в каком? Но это же так неосмотрительно…
Если бы у меня были сбережения, я бы нашла, где их хранить. Поверьте мне!
– Когда начнутся танцы, постарайся не порвать юбку, как в прошлый раз, – сказал мне Юра.
К счастью, на ухо, но это был похоронный набат по нашим отношениям.
Это уже слишком! Да, на предыдущем семейном торжестве я отплясывала рок-н-ролл в чрезвычайно узкой юбке. Но это еще не повод говорить со мной снисходительно-презрительно, словно я дворняжка, готовая прилюдно нагадить на ковер.
Я поднялась из-за стола.
– Прошу прощения, но мне нужно идти, – сказала я. – Я вспомнила про важную встречу, которую не могу отменить.
– Что такое, Виктория? – нахмурилась хозяйка. – Какая встреча на ночь глядя?
– Видимо, на международном уровне, – поупражнялась в остроумии Петровская.
– Нет, с любовником! – огрызнулась я и выскочила из комнаты.
Достали!
Юра догнал меня в прихожей.
– Я отвезу тебя домой. Сообразим на троих, – любезно произнес он.
– С кем на троих?
– С твоим любовником, от которого мои родители пришли в полный восторг.
Что в переводе означало: ты испортила всем вечер. Юра никогда не скажет «фи» прямо. Иногда он просто добивает меня своей вежливостью.
– Да пошел ты! – Я в сердцах не могла попасть в рукава пальто. – Вернее, это я пошла. А ты оставайся и танцуй с Петровской. Она уж точно юбку не порвет, она же в брюках!
И я вылетела из квартиры, хлопнув дверью.
Я была зла до такой степени, что взяла такси. В фильмах всегда так. Героиня после ссоры с героем садится в такси и уезжает в ночь, бессильно прислонясь лбом к стеклу.
Я поехала в квартиру к Юре. Надо же забрать свою любимую сиреневую ночнушку. Да и полосатая блузка мне пригодится, можно будет завтра ее надеть. Короче, почти все свои вещи я запихала в большую дорожную сумку.
Похоже, я действительно ухожу от Юры. Хотя не исключено, что уже завтра сильно пожалею об этом.
Терка наблюдала за моими сборами слегка надменно. Словно чувствовала, что остается единственной женщиной в доме, и ей это нравится – быть вне конкуренции. А ведь это я ее сюда притащила, беззащитным котенком! Где же благодарность или хотя бы солидарность между нами, девочками?
Я не стала являться домой поздно вечером и с баулом. Мама расстроится и потом не заснет. Я
