– Фамилия, имя, отчество, – строго спросил меня Васюков.
– Виктория Викторовна Победкина.
– Адрес?
Боже, он разговаривает со мной так, словно это я изрешетила пулями хозяйку квартиры!
– Кем приходитесь потерпевшей?
– Просто знакомая, зашла в гости, – уклончиво ответила я.
Мне хватило здравого смысла понять, что, если я сейчас начну рассказывать о печатке, убийствах и самоубийствах и выложу свои подозрения в адрес генерала из МВД, то уйду отсюда не скоро. А у меня еще есть важные дела.
– Вы видели, кто стрелял? – продолжил допрос юноша.
– Нет, кто-то позвонил в дверь, Лена пошла открывать, раздались выстрелы.
– Значит, это был кто-то из своих, на хрен? – предположил небритый опер. – Открыла бы она чужому?
– Думаю, могла открыть. Она не слишком-то осторожная, – поделилась я своими наблюдениями.
– У нее были враги?
– Отец ее дочери иногда закатывал скандалы, – сообщила я то, что сама узнала лишь недавно.
– Как его зовут?
– Алексеем, фамилии я не знаю.
– Конфликты на работе?
– Лучше спросить у коллег. Лена работает медсестрой.
– Блин, недовольные пациенты редко ходят домой к медикам и палят в них из пистолета, – заявил другой опер. – Это серьезное оружие. Не ножик, блин, который в каждый кухне есть. Ствол еще добыть надо.
– Но валил ее явно непрофессионал, – встрял первый сотрудник угро. – Было три выстрела. Один, на хрен, вообще мимо кассы. Второй ей в руку попал и только третий – в грудь.
– Тяжелое ранение? – тут же влезла я.
– Нелегкое. Вернее, в легкое. Но жить, кажется, будет.
– Слава богу! – выдохнула я.
– То есть пистолет словно плясал в руке у стрелявшего. Не привык, блин, стрелок к оружию, отдачи пугался. Новичок в этом деле. Кстати, гражданка Победкина, покажите-ка следствию свои руки. А мы, блин, посмотрим, нет ли на них следов пороха и царапин от отдачи.
Они меня подозревают? Это же смешно! Но я послушно протянула ладони. Вдруг эти уполномоченные тоже уверены, что им все можно и, чуть что, хватаются за пистолет? Лучше с ними не спорить. Все равно, никаких улик против меня нет, хотя я и причастна к этому злодейству. Некоторым образом.
– Виктория Викторовна, вы точно не разглядели человека с пистолетом? – еще раз поинтересовался следователь.
– Нет, тень какая-то метнулась. Я не рассмотрела.
– Ну, тогда вы свободны. Вот, прочитайте, напишите «с моих слов записано верно» и распишитесь. Если понадобится, мы вас вызовем.
– Я еще хотела вам кое-что сообщить, – решилась я уже на пороге квартиры. – Лена – дочь Валентина Васильевича Корского. Его недавно нашли мертвым, вместе с любовницей, на даче. Не знаю, есть ли тут связь, но лучше, чтобы вы знали. На всякий случай.
Когда я вышла на улицу, было темно, хлестал дождь. Дождь – этого недостаточно. Меня надо хлестать плетками! Бить палками, забросать камнями. Из-за меня другой человек находится в реанимации. Из-за меня в его тело вонзился свинец и, причинив жуткую боль, едва не убил. И еще не известно, выживет ли молодая женщина, не останется ли сиротой ее дочь. И все это – из-за меня!
И о чем я только думала, когда пошла в логово зверя, когда назвалась там чужим именем? Я вам скажу, о чем. О расследовании, о том, чтобы все узнать, все раскрыть. Разгадать загадки, почувствовать свою значимость, доказать, что я чего-то стою. А о том, что под этим именем живет реальный человек, я не размышляла. Ни минуты!
Не верю я, что этот противный Леша от плохих слов перешел к плохим делам и явился с пистолетом в дом матери своего ребенка. Не верю, что какой-то случайный киллер забрел в гости в Лене. Тем более что она сказала про «дочь Корского».
Вероятно, тот человек, позвонивший в дверь, прежде чем достать оружие, спросил:
– Вы дочь Корского?
– Да, – ответила Лена, и он начал ее расстреливать.
Хотя метил в меня. Это я должна теперь лежать на операционном столе, и это моя жизнь должна висеть на волоске. Я, по крайней мере, была бы сама виновата: нечего совать нос в чужие дела и играть в игры с генералом МВД. А пострадала Лена.
«Из-за меня!» – эта мысль не давала мне дышать.
Мне давно не было так плохо. И некуда было деться с этим грузом вины и боли. Не имела я права пойти к Ритке и вывалить это на нее, не должна расстраивать этим родителей. Я сама заварила эту кашу, мне ее и
