чтобы поработать с ним в течение месяца в своей лаборатории.
– Сол, а что, если я… что, если ему удастся восстановить свой контроль надо мной?
Ласки поправил очки.
– Я сразу зарегистрирую этот момент, даже не глядя на записи приборов. Я запрограммировал компьютер на сигнал тревоги при появлении первых же признаков этой лихорадочной деятельности его гипокампуса, внезапного провала твоих альфа-ритмов или проявления тета-ритма у него.
– Да, – вздохнула Натали, – но что ты тогда станешь делать?
– Мы продолжим наши исследования, как и планировали, – ответил Сол. – С помощью купленных Джеком датчиков мы можем передавать сигнал на расстояние до двадцати пяти миль.
– А что, если он способен влиять на сотню миль, на тысячу? – Натали старалась сохранять спокойствие, хотя ей с трудом это удавалось. Вдруг он никогда не отпустит ее? Ей казалось, что она согласилась на какой-то медицинский эксперимент, позволив внедрить в свое тело отвратительного паразита.
Сол взял ее за руку:
– Пока мы должны апробировать диапазон в двадцать пять миль. Если потребуемся, мы вернемся, и я снова введу ему пентотал. Нам уже известно, что он не может контролировать свое поведение, когда находится без сознания.
– Он никогда не сможет его контролировать, если умрет! – зло бросила Натали.
Сол кивнул и сжал ее руку:
– Сейчас он очнулся. Подождем минут сорок, и, если он не предпримет попытки завладеть тобой, ты сможешь встать. Что касается меня, то я не верю, что наш мистер Хэрод сможет это сделать. Каковы бы ни были источники способностей этих монстров, все предварительные данные свидетельствуют, что Энтони Хэрод – самый безопасный из них.
Он налил в чашку воды и напоил Натали, приподняв ее голову.
– Сол… а после того, как ты освободишь меня, ты не станешь отключать сигнал тревоги у компьютера?
– Нет. – Он покачал головой. – До тех пор пока у нас в доме эта гадюка, будем держать ее в клетке.
«Второй допрос Энтони Хэрода. Пятница, 24 апреля 1981 г. 7 часов 23 минуты. Субъект временно находится под воздействием пентотала натрия и мелиритина С. Данные регистрируются также с помощью видеозаписи, ЭЭГ на многоканальном осциллографе и по каналам биодатчиков».
– Тони, ты меня слышишь?
– Да.
– Как ты себя чувствуешь?
– Смешно.
– Тони, когда ты родился?
– А?
– Когда ты родился?
– Семнадцатого октября.
– В каком году, Тони?
– Э-э… в сорок четвертом.
– Значит, сколько тебе сейчас лет?
– Тридцать шесть.
– Где ты вырос, Тони?
– В Чикаго.
– Когда ты впервые осознал, что владеешь Способностью?
– Какой способностью?
– Способностью диктовать свою волю другим людям.
– Ах, этой…
– Когда это произошло впервые, Тони?
– Когда тетя велела мне ложиться в постель. Я не хотел спать, и тогда я заставил ее позволить мне не ложиться.
– Сколько тебе было лет?
– Не знаю.
– Ну, как ты думаешь, Тони?
– Лет шесть.
– А где были твои родители?
– Отец к тому времени уже умер – он покончил с собой, когда мне было четыре года.
– А твоя мать?
– Она не любила меня. Она сердилась на меня и отдала тете.
– А почему она не любила тебя?
– Она считала, что это я виноват.
– В чем виноват?
– В смерти отца.
– Почему она так считала?
– Потому что перед тем, как выпрыгнуть, отец ударил меня… сделал мне больно.
– Выпрыгнул? Он выбросился из окна?
– Да. Мы жили на высоком третьем этаже, и отец упал на ограду с острыми пиками.
– Отец часто бил тебя, Тони?
– Да.
– Ты помнишь это?
– Сейчас помню.
– Ты помнишь, за что он избил тебя в тот вечер, когда выбросился из окна?
– Да.
– Расскажи мне об этом.
– Мне было страшно. Я спал в передней комнате, где стоял большой шкаф. Я проснулся и испугался. Как всегда, пошел в мамину комнату. Только там оказался папа. Обычно его там не было, потому что он занимался продажей вещей и часто отсутствовал, а в тот раз он оказался дома, и он делал маме больно.
– Как именно?
– Он лежал на ней голым и делал ей больно.
– И как ты поступил, Тони?
– Я закричал, чтобы он перестал.
– А больше ты ничего не делал?
– Нет.
– Что произошло дальше?
– Папа… перестал. Вид у него был страшный. Он вытащил меня в гостиную и ударил ремнем. Он действительно больно ударил меня. Мама сказала ему не делать этого, но он продолжал меня бить. Было очень больно.
– И ты заставил его остановиться?
– Нет!
– Что произошло дальше, Тони?
– Внезапно папа перестал меня бить. Он поднял голову и пошел какой-то странной походкой. Посмотрел на маму. Она уже не плакала. На ней была папина фланелевая рубашка. Она часто ее надевала, когда его не было дома, потому что она теплая. А потом он подошел к окну и шагнул наружу.
– Окно было закрыто?
– Да. На улице было очень холодно. А ограда была новой. Домовладелец установил ее перед самым Днем благодарения.
– И через сколько времени после этого ты перебрался жить к тете, Тони?
– Через две недели.
