бутылку шампанского и начал намазывать майонез на кусок французской булки, когда услышал какой-то шум. С бутылкой шампанского в руке он пересек огромную столовую и вошел в гостиную.
- Эй, какого хрена ты тут делаешь? - заорал Хэрод. Метрах в десяти от него кто-то ковырялся в видеокассетах на полке, где Вилли держал видеоматериалы. Человек быстро выпрямился; тень его упала на четырехметровый экран в углу. - А-а, это ты, - успокоился Хэрод.
Молодой человек был одним из любовников Вилли, которого Хэрод и Том Макгайр прогнали отсюда несколько дней назад. Парень был очень молод, белокур и мог похвастать загаром того сорта, который лишь немногие в мире люди имеют возможность поддерживать. Парень ростом под метр девяносто был одет только в тесные шорты из коротко обрезанных джинсов и легкие туфли. На обнаженном торсе волнами перекатывались мускулы. Грудные и дельтавидные мышцы свидетельствовали о многих часах, проведенных в борьбе со штангой и тренажером. Глядя на его живот, можно было подумать, что кто-то ежедневно крошит на нем камни.
- Да, я. - Хэрод отметил, что голос у парня, как у морского пехотинца, а не педика с пляжа Малибу. - Тебе что-то не нравится?
Хэрод устало вздохнул и глотнул из бутылки, потом вытер рот.
- Иди-ка отсюда, малыш. Сюда вход воспрещен. Тебе, во всяком случае.
Загорелый купидон надулся.
- Кто это говорит? Билл был моим лучшим другом. Я имею право тут находиться. Нас связывало глубокое чувство.
- Ну да, и у вас была одна баночка вазелина на двоих. А теперь катись отсюда на хрен, пока тебя не вышвырнули.
- И кто же это сделает?
- Я, - сказал Хэрод.
- Ты? А еще кто? - Парень выпрямился во весь рост и поиграл мускулатурой. Хэрод даже не мог сказать, что это было - бицепсы или трицепсы; они как-то переливались друг в друга, вроде тушканчиков, трахающихся под туго натянутым брезентом.
- Я и полиция. - Хэрод подошел к телефону, стоявшему на столике у дивана.
- Ах, так? - Сопляк вышиб трубку из левой руки Хэрода и выдернул шнур из розетки. Не удовлетворясь этим, он крякнул и выдрал пятиметровый шнур из стены.
Хэрод пожал плечами и поставил бутылку с шампанским.
- успокойся, Брюсик. Есть ведь и другие телефоны. У Вилли было много-много телефонов.
Мальчишка быстро шагнул вперед и стал перед Хэродом, загораживая ему дорогу.
- Не так быстро, пидорванец.
- Ой-ой-ой, я ведь такого не слышал с тех самых пор, как окончил школу. У тебя за пазухой нет еще чего-нибудь эдакого, а, Брюсик?
- Не смей называть меня Брюсиком, засранец.
- Ну, это я слышал. - Хэрод попытался обойти его, но парень уперся пальцами ему в грудь и толкнул. Хэрод ударился о боковую стенку дивана, а сосунок отскочил назад и принял боевую стойку, расставив руки под странным углом. - Карате, да? - спросил Хэрод. - Слушай, не стоит показывать тут свою силу. - В его голосе появился намек на дрожь.
- Пидорванец, - повторил парень.
- Ай-ай-ай, повторяешься. Признак надвигающейся старости, - крикнул Хэрод и повернулся, собираясь бежать. Парень прыгнул вперед. Хэрод закончил поворот, бутылка шампанского вдруг снова оказалась у него в руке. Очертив тяжелую дугу, она пришлась на левый висок мальчишки. Бутылка не разбилась. Раздался тупой шлепок, словно дохлой кошкой ударили по большому колоколу, и парень рухнул на одно колено, опустив голову. Хэрод шагнул вперед и представил себе, что бьет одиннадцатиметровый, причем мяч установлен ровно под выступом тяжелой челюсти соперника.
- А-а-а! - заорал Тони Хэрод и, схватившись за свою адидасовскую кроссовку, заскакал на левой ноге. Парнишка отлетел назад, ударился о толстые подушки дивана, качнулся вперед и рухнул на колени перед Хэродом, как кающийся грешник. Хэрод схватил великолепную мексиканскую лампу с тумбочки и шарахнул ею по красивому лицу. Не в пример бутылке, лампа разлетелась на куски, весьма и весьма эффектно. Нос парня и другие не столь выдающиеся части его физиономии теперь тоже надо было собирать по кусочкам. Он свалился набок на толстый ковер, как ныряльщик с аквалангом, погружающийся с резиновой лодки.
Хэрод перешагнул через него и прошел к телефону на кухне.
- Чак? Говорит Тони Хэрод. Оставь Леонарда на воротах и подъезжай на своей машине к дому, ладно? Вилли тут оставил кое-какой мусор. Надо вывезти его на свалку.
Они отвезли любовничка Вилли в травмопункт. Хэрод выпил еще шампанского, закусил бутербродом с паштетом и направился к видеотеке Вилли. На полках стояло сотни три видеокассет. Некоторые из них были копиями ранних триумфально-успешных фильмов Вилли - таких шедевров кино, как “Трое на качелях”, “Пляжные утехи”, “Воспоминания о Париже”. Рядом стояли восемь фильмов, продюсерами которых они с Вилли были совместно, включая “Резню на променаде”, “Погибли дети”, и два фильма из сериала “Вальпургиева ночь”. Здесь были также старые, любимые фильмы из ночного кино, фото и кинопроб, отрывки из разных лент и три эпизода из неудачной попытки Вилли поставить комедию положений для ТВ - “Его и Ее”. Дальше шло полное собрание порнухи, отснятой Джерри Дамиано, новые ролики, сделанные на студийки стопки разрозненных кассет. Любовник Вилли успел снять с полки несколько пленок; Хэрод опустился на корточки и принялся их рассматривать. На первой были написаны буквы: “А и Б”. Хэрод включил проекционное устройство и вставил кассету. В титрах, набранных на компьютере, стояло: “Александр и Байрон 4/23”.
Первые кадры изображали большой плавательный бассейн Вилли. Камера пошла вправо, мимо водопада, к открытой двери в спальню. Худенький молодой человек в красных бикини выскочил на свет. Он помахал камере, - жест в точности в духе домашнего кино, - и неловко остановился у края бассейна; вид у него, подумал Хэрод, как у анемичной безгрудой Венеры, выходящей из раковины. Вдруг из тени появился тот мускулистый любовник, Брюсик... Плавки на нем были еще короче; он сразу же принялся демонстрировать мускулы, принимая разные атлетические позы. Тоненький юноша - Александр? - пантомимой изображал восхищение. Хэрод знал, что у Вилли есть отличная система микрофонов для домашних видеосъемок, но этот образчик “синема веритэ” был немым, как ранние двухчастовки Чаплина.
Любовник-культурист закончил свое представление каким-то особым изгибом торса. К этому моменту Александр стоял уже на коленях - поклонник у ног Адониса. Адонис все еще держал свою позу, когда почитатель потянулся и стащил узенькие плавки со своего божества. Загар у божества был действительно идеальный. Хэрод выключил аппарат.
- Байрон? - пробормотал Хэрод. - Ни хрена себе. - Он вернулся к полкам. Ему пришлось искать минут пятнадцать, но в конце концов он нашел то, что искал. На наклейке стояло: “В случае моей смерти”, кассета была задвинута между “В крови по локти” и “Во тьме горячей ночи”. Хэрод опустился на диван и некоторое время сидел так, поигрывая кассетой. В животе появилась какая-то сосущая пустота; ему очень хотелось выйти и уехать подальше отсюда. Все же он вставил кассету в магнитофон, нажал нужную кнопку и подался вперед.
'Здравствуй, Тони, - сказал Вилли. - Привет из могилы. - Изображение было более чем в натуральную величину. Вилли сидел в плетеном кресле на краю своего бассейна. Ветерок шевелил листья пальм за его спиной, но в кадре никого больше не было, даже слуг. В седых волосах Вилли, зачесанных вперед, виднелись загорелые залысины. Старик был в свободной гавайской рубашке в цветочек и мешковатых зеленых шортах. Колени у него были белые. Сердце Хэрода колотилось о ребра. - Если ты нашел эту пленку, - сказало изображение Вилли, - значит, надо полагать, случилось несчастье и меня с вами уже нет. Надеюсь, что ты, Тони, первым нашел это.., м-м-м.., последнее завещание и смотришь его один”.
Хэрод сжал кулаки. Трудно сказать, когда сделана запись, но, по всей видимости, недавно.
'Надеюсь, ты уладил все остальные дела, - сказал Вилли с экрана. - Уверен, что компания будет в хороших руках, успокойся, дорогой друг, если мое завещание уже прочитано; тебе не о чем беспокоиться. На этой пленке нет каких-либо сюрпризов или дополнений. Дом принадлежит тебе. Это всего лишь дружеская встреча двух старых товарищей, ja?'
