Натали каждый раз проезжала мимо дома после наступления темноты - света нигде не было.
Она опустила фотоаппарат и глубоко вздохнула. Сердце ее билось просто оглушительно. Нет, это нелепо. Тут должно быть какое-то разумное объяснение. Старуха не могла вот так запросто вернуться домой и заняться домашними хлопотами, когда ее ищут полицейские полдюжины штатов, не говоря о ФБР.
'А почему бы и нет?' - подумала Натали и тут же отбросила эту мысль. Наверняка в доме Джентри или кто-нибудь из следователей. Или, может быть, люди из муниципалитета, - Джентри говорил ей, что они хотели перевезти вещи на хранение до завершения расследования. Да тут могла быть еще сотня других объяснений.
И тут свет погас.
Натали вздрогнула, будто кто-то дотронулся до нее сзади. Она нащупала фотоаппарат, подняла его и направила видоискатель на окно второго этажа. Свет между белыми жалюзи исчез.
Натали осторожно положила фотоаппарат на сиденье рядышком, откинулась на спинку, несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, затем вытащила из бардачка свою сумочку. Не сводя глаз с темного фасада здания, она нащупала в сумочке “ламу” тридцать второго калибра и достала оружие. Посидев немного, положила пистолет на нижний изгиб руля, потом сжала рукоятку и тем автоматически сняла его с одного предохранителя. Был еще второй, но чтобы снять с него, нужно меньше секунды. Во вторник Джентри повел ее в частный тир и показал, как заряжать пистолет и стрелять из него. Сейчас он был заряжен всеми семью патронами, плотно уложенными в обойму, как яйца в гнездо. Индикатор зарядов был красен, как кровь.
Мысли Натали метались, словно лабораторные мыши, в поисках входа в лабиринт. Что делать, черт?.. А почему надо что-то делать? Сюда и раньше забредали разные... Сол забрел, например. А где он теперь, черт побери? Может, это опять он? Натали отбросила эту мысль до того, как она успела сформироваться. Она вспомнила изображение Мелани Фуллер и мистера Торна на слайде. Да нет, Торн мертв. Да и Мелани Фуллер, вполне возможно, мертва. Но кто тогда?
Натали стиснула рукоятку пистолета, старательно держа указательный палец подальше от спускового крючка, и посмотрела на темный дом. Дышала она часто, но держала себя в руках.
Надо убираться отсюда. Надо позвонить Джентри. А куда звонить? На работу или домой? Или туда, или туда. Если надо, поговорю с помощником. Семь часов вечера. Канун Рождества. Сколько потребуется помощникам шерифа или городским полицейским, чтобы явиться по вызову? А где ближайший телефон? Натали попробовала вспомнить, но перед глазами стояли только картинки закрытых, темных магазинов и ресторанов, мимо которых она проезжала недавно.
Значит, надо двигаться к муниципальному зданию или домой к Джентри. Тут всего-то десять минут езды. Тот, кто в доме, через десять минут исчезнет. Ну хорошо.
Одну вещь Натали знала твердо: она ни за что не войдет в дом одна. В первый раз она сделала глупость, но тогда ею двигали ярость, горе и храбрость, рожденная невежеством. Идти туда сейчас было бы преступной глупостью - с пистолетом или без оного.
Когда Натали была маленькой, она обожала допоздна смотреть фильмы ужасов по пятницам или субботам. Отец позволял ей расправлять кроватку пораньше, чтобы она могла заснуть сразу после кино, а чаще даже она засыпала, когда еще мелькали кадры. Иногда он смотрел фильм вместе с ней, сидел в своей сине-белой пижаме, она - во фланелевом ночном костюмчике, оба ели воздушную кукурузу и ужасались всем этим невообразимым событиям на экране. В одном они соглашались безоговорочно: никогда нельзя жалеть героиню, если она совершает глупые поступки. Молодая дама в ночной кружевной рубашке не раз и не два получала предупреждение: НЕ ОТКРЫВАЙТЕ ЗАПЕР-ТУЮ ДВЕРЬ В КОНЦЕ ТЕМНОГО КОРИДОРА. И что же она делает, когда ее никто не видит? Стоило женщине открыть запертую дверь, как Натали и ее отец тотчас начинали болеть за чудовище, ожидавшее ее там, за дверью. У отца Натали даже была поговорка: у глупости есть своя цена, и эту цену всегда приходится платить.
Натали открыла дверцу и вылезла из машины. В правой руке она держала пистолет - вес его был непривычен. Она с секунду постояла так, глядя на два темных дома и примыкающий двор. Метрах в десяти фонарь освещал кирпичные стены и тени деревьев. “Только до калитки”, - решила Натали. Если кто-нибудь выйдет, она всегда сможет убежать.
Она пересекла тихую улицу и подошла к калитке: та оказалась незаперта и даже чуть приоткрыта. Натали коснулась рукой холодного металла и широко раскрытыми глазами посмотрела на темные окна дома. Из-за адреналина в крови она чувствовала, как сердце колотится о ребра, но он же сделал ее сильной, легкой и быстрой. В руке у нее был настоящий пистолет. Она щелкнула предохранителем, как учил ее Джентри. Она выстрелит, только если на нее нападут - любым способом. Но стрелять она будет непременно.
Она понимала, что пора вернуться в машину, отъехать от дома и позвонить Джентри. Но поступила с точностью до наоборот - толкнула калитку и шагнула во двор.
Большой старый фонтан отбрасывал тень, скрывавшую ее. С минуту Натали стояла в этом укрытии, глядя на окна и парадную дверь дома Фуллер. Она чувствовала себя десятилетней девочкой, вызвавшейся дотронуться до двери местного дома с привидениями. Но ведь горел же свет.
Если там кто-то был, он мог выйти через заднюю дверь, как поступили тогда они с Солом. Он не станет пользоваться парадной дверью, где его можно заметить с тротуара. В любом случае она подошла достаточно близко. Пора убираться в машину и катить отсюда ко всем чертям.
И все же Натали медленно подошла к невысокому крыльцу, слегка подняв руку с пистолетом. Теперь она увидела, что парадная дверь приоткрыта. Натали почти задыхалась, ее легким не хватало воздуха. Она снова дважды глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Пульс немного выровнялся. Девушка протянула руку с пистолетом и слегка толкнула дверь. Та бесшумно открылась внутрь, словно на хорошо смазанных петлях.
Натали увидела пол прихожей и несколько первых ступеней лестницы. Ей показалось, что она видит пятна - там, где лежали тела Кэтлин Ходжес и Баррет Крамер. Сейчас кто-то начнет спускаться по лестнице, покажутся сначала ботинки, потом ноги...
'К черту все”, - подумала Натали, повернулась и побежала. Каблук зацепился за камень, она чуть не упала, еще не добежав до калитки, но все же удержалась на ногах. Бросив испуганный взгляд через плечо на открытую дверь, на темный фонтан, на тени на стенах и окнах, она пулей вылетела из калитки, перебежала улицу, нащупала ручку дверцы, открыла ее и без сил упала на сиденье.
Она защелкнула замок и не забыла поставить пистолет на предохранитель, прежде чем швырнуть его на сиденье. Затем потянулась к ключу зажигания, моля Бога, чтобы ключ оказался там, где надо. Он оказался там. Мотор завелся сразу.
Только Натали потянулась к переключателю скоростей, - и тут с заднего сиденья ее крепко ухватили чьи-то руки: одна рука зажала ей рот, другая сильно и профессионально стиснула горло. Девушка успела крикнуть, но мощная рука зажала ей рот. Натали попробовала втянуть воздух сдавленным горлом, ухватилась за эти чужие руки в перчатках, сжавшие ей рот и шею. Она отчаянно попыталась выпрямиться, опираясь на сиденье, чтобы добраться ногтями до напавшего на нее.
Пистолет. Натали попробовала дотянуться до него, но не смогла. На секунду рука ее задержалась у рычага скорости, потом она снова попыталась пустить в ход ногти. Тело ее как парализовало, она повисла над сиденьем, колени приходились выше руля. Чье-то тяжелое влажное лицо приблизилось к ней вплотную. Но ее пальцы, скользнув, наткнулись лишь на шапку или кепи. Та рука, сжимавшая ей рот, ослабла, нападавший перегнулся к переднему сиденью, и Натали услышала, как пистолет с тяжелым стуком упал на резиновый коврик. Она снова вцепилась в толстые перчатки - но тут рука вновь сдавила ее горло. Ей хотелось впиться ногтями в лицо, прижавшееся к ее шее, но ее руку легко откинули в сторону. Рот был свободен, но кричать было нечем - она задыхалась, она могла только шептать... В глазах прыгали яркие точки, в ушах шумела кровь.
'Значит, вот как бывает, когда тебя душат”, - подумала она, царапая ногтями ткань; ноги ее бились о панель - она попробовала поднять колени, чтобы надавить на клаксон на руле. В зеркальце заднего вида Натали на мгновенье увидела красные, как кровь, глаза возле своей шеи, чью-то красную щеку, но тут же сообразила, что это ее собственная кожа казалась красной, свет был красный, она уже ничего не видела, кроме красных точек.
Ее щеку царапнула небритая щетина, на лице она ощутила чье-то несвежее дыхание, и хриплый голос
