были сплошь расцарапаны.»
Грузовик выпрыгнул обратно на дорогу. Задние фары сверкнули, как красные глаза среди тучи пыли.
Дуэйн огляделся, отыскивая взглядом Уитта – тот, все еще не оправившийся от падения, лежал через два ряда от него, – и снова перевел взгляд на дорогу. Красная громадина медленно разворачивалась. Грузовик зарылся носом в канаву на противоположной стороне дороги, задние колеса неистово крутились, словно мелкой дробью, стреляя во все стороны гравием, потом развернулся, на этот раз съехав задом в ту же канаву, нацелил бампер в сторону Дуэйна и ринулся вперед.
Спотыкаясь, виляя из стороны в сторону, Дуэйн бросился к Уитту, подхватил его на руки и понесся по полю. Хвост колли волочился по невысоким колосьям.
Поле протянулось на целую милю к северу, в конце его виднелась еще одна ограда, возле которой росли несколько деревьев.
Дуэйн летел вперед без оглядки. Судя по раздававшимся за его спиной звукам, труповоз перескочил через канаву, прорвал сетку ограды и помчался по полю, подминая стебли и колесами перемешивая их с землей.
«Кажется, пару дней назад шел дождь…» – на бегу думал Дуэйн.
Уитт безвольно висел на его руках, и только судорожное подрагивание тела и едва уловимое движение ребер при дыхании свидетельствовали о том, что собака еще жива.
«Да, кажется, дождь шел два дня назад… – лихорадочно размышлял Дуэйн. – Верхние дюйм или два почвы, конечно, просохли и превратились в пыль, под ней… под ней должна быть жидкая грязь. Господи, пожалуйста, сделай так, чтоб там была грязь!»
А грузовик тем временем несся по полю, словно огромный разъяренный зверь, преследующий свою жертву. Дуэйн слышал скрежет дифференциала и скрип шестеренок, отчетливо ощущал запах мертвой плоти.
Дуэйн все бежал и бежал по полю.
«Может, стоит остановиться, повернуться лицом к этой чертовой машине и в последний момент нырнуть в сторону, как ловкий матадор, а потом попытаться обежать грузовик сзади, подобрать с земли какой-нибудь камень и швырнуть в ветровое стекло?» – промелькнуло в голове.
Но Дуэйн тут же отказался от этой затеи: не такой уж он проворный, и, кроме того, Уитт очень тяжелый. Нет, ничего не выйдет…
Он продолжал бежать.
Грузовик ревел футах в сорока позади него… Затем в двадцати… В пятнадцати…
Силы мальчика были на исходе. Бежать он уже не мог и просто пошел, стараясь шагать как можно шире. Стебли хлестали его по лодыжкам и коленям, шерсть колли покрылась пыльцой цветущих колосьев. Преодолевая очередную борозду, Дуэйн почувствовал под ногами сырость и вязкую грязь и догадался, что это одна из ирригационных канав. Он упорно шел вперед.
Рев двигателя за спиной сменился воем, а потом превратился в отвратительный визг.
Мальчик обернулся. Грузовик стоял, накренившись под каким-то странным углом. Задние левые колеса прокручивались вхолостую. Комья земли и обрывки стеблей дугой разлетались в разные стороны.
Дуэйн вновь поплелся вперед, раздвигая те стебли, которые могли попасть собаке в глаза. Когда он снова оглянулся, расстояние между ним и машиной было уже футов сто. Безнадежно застрявший в грязи труповоз по-прежнему стоял накренившись. Колеса буксовали, мотор натужно ревел, корпус машины трясся, дергался туда-сюда, но не двигался с места.
Дуэйн сосредоточил взгляд на видневшейся впереди ограде. За ней простиралось пастбище Джонсона, а еще дальше к северу и востоку темнел лесной массив, тянувшийся до того места, где стоял бар «Под черным деревом». Там холмы. И глубокий овраг вдоль ручья.
«Еще десять рядов – и я оглянусь».
Пот ручьями стекал по спине, смешивался с пылью и кровью, образуя между лопаток противную корку. Кожа зудела. Уитт вздрогнул и дернул лапами, как, бывало, со щенячьего возраста делал во сне, грезя об охоте на кроликов или кого-то еще, а потом снова расслабился, словно отдаваясь на милость хозяина и предоставляя тому полную свободу действий.
Восемь рядов… Девять… Дуэйн отвел в сторону колосья и посмотрел назад.
Грузовик вырвался из грязевого плена и вновь двигался по полю… Только теперь в обратном направлении. Подпрыгивая и раскачиваясь, он пятился задним ходом обратно к шоссе. Да, несомненно, машина постепенно удалялась.
Дуэйн не остановился. Прислушиваясь к вою мотора и скрежету дифференциала, он ковылял к северной ограде, до которой оставалось меньше сотни ярдов, и не рискнул передохнуть, даже когда под колесами набиравшего скорость грузовика зашуршал на шоссе гравий.
«Сюда ему не проехать, – успокаивал себя мальчик. – Ему не достать меня здесь. Если я пойду лесом, подальше от дорог и тропинок, то смогу добраться до дальнего края нашего пастбища».
А вот наконец и ограда. Дуэйн осторожно перекинул через нее Уитта, потом перелез сам, оставив на остриях колючей проволоки еще несколько лоскутков кожи, и только тогда позволил себе небольшой отдых.
Опираясь руками о колени, тяжело дыша и слыша оглушительный гул в ушах, мальчик присел рядом с собакой. Затем поднял голову и посмотрел назад.
Водонапорная башня была теперь совсем близко. В четверти мили к югу виднелась густая масса деревьев Элм-Хейвена. Дорога была пуста. Вокруг стояла звенящая тишина. И только медленно оседавшее облако пыли и искореженная сетка ограды на противоположном краю поля доказывали Дуэйну, что все это ему не приснилось.
Он наклонился над собакой и погладил ее по боку. Уитт не шелохнулся. Глаза пса были совершенно стеклянными. Дуэйн прижался щекой к его ребрам и задержал дыхание.
Сердце Уитта не билось. Возможно, оно было готово остановиться еще тогда, когда они перебирались через первую ограду, и только преданность хозяину и желание оставаться рядом с ним заставили старого колли так долго бороться за жизнь.
Дуэйн коснулся пальцами узкой морды колли, погладил ее и попытался закрыть собаке глаза. Веки не опускались.
Дуэйн встал на колени. Неожиданно возникшая где-то глубоко внутри нестерпимая боль постепенно разливалась по всему телу. Но эта боль была вызвана отнюдь не ссадинами, царапинами или ушибами. Горло перехватило, а боль вдруг превратилась в ужасную опухоль, в тяжелый камень, который нельзя было ни проглотить, ни выплакать вместе со слезами и который угрожал задушить Дуэйна, когда тот, подняв лицо к безоблачному небу, попытался вдохнуть.
Стоя на коленях, Дуэйн в отчаянии колотил кровоточащими ладонями по земле. В эти ужасные минуты он пообещал Уитту и Богу, в которого не умел верить, что отомстит, что кто-то обязательно поплатится за содеянное.
На собрание Велосипедного патруля, назначенное Майком, пришли только Майк О’Рурк и Кевин Грумбахер. Кевин нервничал, нетерпеливо мерил шагами курятник и вертел в пальцах резиновую ленту, в то время как Майк сохранял спокойствие, понимая, что и Дейл, и остальные ребята нашли занятия поинтереснее, чем бежать летним утром на какие-то глупые собрания. Не бери в голову, Кев, – проговорил он с продавленного дивана, на котором лежал. – Я поговорю с ребятами в другой раз, когда мы будем вместе.
Кевин остановился, открыл было рот, чтобы что-то сказать, да так и замер при виде неожиданно появившихся на пороге Дейла и Лоренса.
Было очевидно, что Дейл необычайно взволнован: его глаза возбужденно горели, волосы были в беспорядке. Лоренс тоже выглядел очень взволнованным.
Что случилось? – спросил Майк.
Дейл схватился за косяк двери и, задыхаясь, с трудом выговорил:
– Только что звонил Дуэйн… Ван Сайк пытался убить его. Майк и Кевин изумленно переглянулись.
– Это правда, – выдохнул Дейл. – Он позвонил мне перед самым приходом полиции. Ему пришлось позвонить в пивную «У Карла» и попросить передать отцу, что тому лучше вернуться домой. Потом он
