П. Н. сняла очки в черепаховой оправе и изобразила ожидание. Ее зеленые глаза оставались спокойными.
– Когда меня вытащили отсюда, – начал Курц, – мне хотели пришить убийство, которое, как всем было известно, я не совершал. Во время официального предъявления обвинения оно было заменено на незаконное ношение огнестрельного оружия и нарушение правил условно-досрочного освобождения. Теперь и это обвинение снято.
– Так в чем состоит ваш вопрос, мистер Курц?
– Мне бы хотелось узнать, какое отношение к снятию обвинения имеете вы.
О'Нил постучала по нижней губе дужкой очков.
– С чего вы взяли, что я имею какое-то отношение к снятию обвинения?
– Я думаю, что Хатэуэй… полицейский из отдела убийств, вытащивший меня из вашего кабинета…
– Я знаю детектива Хатэуэя, – остановила его О'Нил.
В ее голосе прозвучало едва уловимое отвращение.
– …я думаю, что Хатэуэй собирался идти до конца с обвинениями в незаконном ношении оружия, – закончил Курц. – Во время допроса в городской тюрьме он показал револьвер, который хотел мне подбросить. Я знаю, что он имел свои собственные причины отправить меня в тюрьму округа.
– Мне об этом ничего не известно, – коротко ответила О'Нил. – Но я ознакомилась с предварительным обвинением, – она поколебалась несколько мгновений, – и поставила окружного прокурора в известность, что лично присутствовала при вашем аресте и видела, как детективы вас обыскивали. На момент задержания при вас не было оружия.
– И вы сказали
– Они обыскивали вас у меня на глазах, – спокойно заявила О'Нил. – У вас не было потайной кобуры на щиколотке.
Курц покачал головой, искренне удивленный. Ему никогда не доводилось слышать, чтобы один полицейский хотя бы палец о палец ударил, чтобы помешать другому упрятать кого-нибудь за решетку.
– Ну а теперь мы можем вернуться к нашему разговору? – спросила О'Нил.
– Разумеется.
– Когда я позвонила по номеру, который вы мне оставили, мне ответила женщина, представившаяся вашей секретаршей…
– Арлена, – сказал Курц.
– …однако по телефону кто угодно может выдавать себя за кого угодно, – закончила О'Нил. – Мне бы хотелось побывать у вас в офисе. Я сказала что-то смешное, мистер Курц?
– Вовсе нет, офицер О'Нил. – Курц назвал ей адрес. – Если вы позвоните и предупредите о своем посещении, Арлена пустит вас через черный вход. Это предпочтительнее, чем появляться через парадную дверь.
– Это еще почему? – голос П. Н. наполнился подозрением.
Курц объяснил.
Настал ее черед улыбнуться.
– Мистер Курц, я три года проработала в полиции нравов. Я как-нибудь переживу транзит через порномагазин.
Курц удивился вторично. Ему еще не приходилось встречать полицейских надзирателей, успевших действительно поработать в полиции.
– Я видела вас вчера вечером в выпуске новостей Седьмого канала, – сказала О'Нил и умолкла.
Курц тоже молчал.
– Скажите, вы случайно оказались на месте происшествия, – наконец спросила она, – где грузовик сорвался в ущелье?
– Совершенно случайно, – ответил Курц. – Я ехал по шоссе, наслаждался красотами природы, увидел машины телевизионщиков и свернул к реке, чтобы узнать, в чем дело.
О'Нил сделала пометку в блокноте.
– Вы находились на американской или канадской стороне? – небрежным тоном осведомилась она.
Курц хитро усмехнулся:
– Если бы это была канадская сторона, полицейский надзиратель О'Нил, я нарушил бы этим правила своего освобождения, и вы бы уже через час отправили меня в тюрьму округа. Нет, полагаю, по ракурсу вы смогли определить, что снимали с американской стороны. Мне кажется, что с того места, где машина действительно сорвалась в реку, нельзя было получить хорошую картинку.
О'Нил сделала еще одну пометку.
– Мне показалось, вы буквально из кожи вон лезли, чтобы попасть в кадр в толпе зевак, – сказала она.
Курц пожал плечами:
– А кто не хочет покрасоваться на телеэкране?
– На мой взгляд, мистер Курц, вы к таким не относитесь. По крайней мере, если у вас не было особых причин быть увиденным на месте происшествия.
Курц невозмутимо посмотрел ей в глаза, подумав: «Господи, как же я рад, что Хатэуэй не настолько умен, как П. Н.».
О'Нил снова сверилась со своими записями.
– Ну хорошо, вернемся к вашему постоянному месту жительства. Вы уже устроились?
– Пока что нет, – ответил Курц, – но я уже близок к тому, чтобы найти себе постоянное жилище.
– Каковы ваши планы?
– Со временем, – сказал Курц, – я обязательно переселюсь в один из больших жилых домов на берегу у Янгстауна, неподалеку от Форт-Ниагары.
О'Нил молча взглянула на часы.
– Ну а в ближайшем будущем – продолжал Курц, – я надеюсь найти себе квартиру.
– Через неделю, – заявила О'Нил, кладя ручку и снимая очки, показывая этим, что разговор окончен. – Тогда я нанесу вам официальный визит.
ГЛАВА 24
Щенки-ищейки из Алабамы – еще когда их было пятеро, теперь в живых оставалось лишь четверо, – получили свое прозвище по неудачной фотографии, распространенной телеграфными агентствами в середине девяностых, когда некое официальное лицо департамента исправительных учреждений Алабамы, найдя поддержку в требованиях местной прессы вернуть в тюрьмы кандалы, распорядилось одеть всех заключенных в полосатую форму. Фотограф одной из алабамских газет отправился на государственную автостраду номер 84, где неподалеку от памятника долгоносику хлопковому[7] трудилась на общественных работах группа заключенных в полосатой форме, и сфотографировал пятерых человек, выбранных вроде бы наугад.
На самом деле выбор оказался неслучайным. Старший группы изрядно повеселился, отобрав для съемки пятерых туповатых братьев, пятерых толстых неуклюжих парней, отбывавших трехлетний срок за архиглупую попытку ограбления универмага «Уол-Март» в Дотане. Тридцать пять покупателей, имеющих законное право на ношение огнестрельного оружия, в том числе семидесятичетырехлетний управляющий универмагом, вооруженный «кольтом», уложили парней на пол, ранив четверых из них, после чего все братья отправились в тюрьму штата Бэбби. Парней знали как братьев Бегель – Уоррен, Даррен, Дуглас, Эндрю и Оливер, – но опечатка из газеты «Дотан джорнел» перешла в агентство ЮПИ, и комическая пятерка в полосатых робах навсегда получила прозвище «Щенки-ищейки из Алабамы».[8]
Через полгода после того как был сделан знаменитый снимок, четверым удалось бежать – Оливер, младший, прополз обратно под колючей проволокой, вернувшись за своим любимым лангустом, и получил двадцать четыре пули от охранников. После того как Щенки-ищейки ускользнули от «Самой крупной охоты за людьми в истории Южной Алабамы», они первым делом наведались в загородный дом начальника департамента исправительных учреждений неподалеку от Монтгомери, убили его, сожгли дом дотла,
