Сердце его громко стучало, а голову терзала такая отчаянная мигрень, которой схолиаст не помнил со дней аспирантуры — самой тяжкой полосы своей прошлой жизни. Мужчина встал.
Моравеки сразу же поднялись.
— Сколько у меня времени на размышления? — спросил ученый. — Если собираетесь лететь через час, то я не с вами. Надо все хорошенько обмозговать.
— На подготовку и оснащение судна уйдет еще двое суток, — успокоил его первичный интегратор. — Желаете подождать здесь? Мы оборудовали для вас удобное место в тихом уголке…
— Я хочу обратно в Трою, — прервал его схолиаст. — Там лучше думается.
— Мы подготовим шершень к немедленной отправке, — ответил первичный интегратор. — Только боюсь, на Илионских долинах сейчас не очень спокойно, судя по данным, которые поступают по мониторам.
— Ну вот, так всегда, — протянул мужчина. — Стоит отлучиться на пару часов, пропустишь самое интересное.
— Пожалуй, события на Олимпе и в Трое увлекут вас настолько, что улететь будет сложно, доктор Хокенберри, — вставил Ретроград Синопессен. — Я пойму, если страсть схолиаста к наблюдениям заставит вас остаться.
Ученый вздохнул и покачал больной головой.
— Что бы они там ни нагородили, гомеровский эпос давно загремел ко всем чертям. Я сегодня так же беспомощен, как и бедняжка Кассандра.
Через выгнутую стену синего пузыря влетел шершень, завис над собеседниками и, беззвучно опустившись, откинул трап. В проеме стоял Манмут.
Церемонно кивнув делегации моравеков, схолиаст зашагал прочь, обронив на прощание:
— За эти двое суток дам вам знать о своем решении.
— Доктор Хокенберри, — окликнул вопросительный голос Джеймса Мэйсона.
Схолиаст обернулся.
— Мы думаем взять в экспедицию одного грека или троянца, — промолвил Астиг-Че. — И были бы очень признательны за совет.
— Зачем? — удивился мужчина. — В смысле, они же из Бронзового века. Для чего вам тот, кто жил и умер за шесть тысяч лет до земной эпохи, куда вы направляетесь?
— Имеются причины, — уклончиво ответил первичный интегратор. — И все-таки чье имя первым приходит в голову?
«Елена Троянская, — подумал Хокенберри. — Подарите нам с ней романтический круиз, и полет окажется чертовски приятным». Он попробовал вообразить секс в условиях невесомости. Но череп раскалывался, и схолиаст прекратил попытки.
— Вам нужен воин? Герой?
— Не обязательно, — произнес генерал Бех бин Адее. — Хватит и сотни наших бойцов на борту. Любой представитель эры Троянской войны, кто сможет принести какую-то пользу.
«Елена, — повторил про себя мужчина. — От нее большая…»
Он тряхнул головой и сказал:
— Лучше всего подойдет Ахиллес. Знаете, он ведь неуязвим.
— Знаем, — мягко проговорил Чо Ли. — Мы тайно исследовали героя и выяснили причины этой, как вы выражаетесь, неуязвимости.
— Да, его мать, богиня Фетида, окунула сына в реку… — начал Хокенберри.
— Вообще-то, — перебил Ретроград Синопессен, — на самом деле кто-то… или что-то… искривило матрицу квантовых возможностей вокруг мистера Ахиллеса до невообразимых пределов.
— Ладно, — кивнул схолиаст, не поняв ни слова из сказанного. — Так он вам подходит?
— Не думаю, что мужеубийца согласится принять участие в полете, — с сомнением произнес Астиг- Че.
— Э-э-э… нет. А что, заставить нельзя?
— Полагаю, это повлечет за собой больше риска, чем все опасности экспедиции на третью планету, вместе взятые, — проворчал генерал Бех бин Адее.
«Что это — шутка роквека?» — подивился мужчина. А вслух сказал:
— Если не Ахиллес, то кто?
— Мы ждали, что вы сами предложите, — пожал плечами первичный интегратор. — Кого-нибудь отважного, но умного. Восприимчивого исследователя. Способного к диалогу. Гибкую личность, как у вас говорят.
— Одиссей, — без запинки выпалил Хокенберри. — Вот кто вам нужен.
— По-вашему, его легко уговорить? — осведомился Ретроград Синопессен.
Схолиаст испустил вздох.
— Только заикнитесь, что на другом конце дороги ждет Пенелопа, — и этот парень рванет за вами в преисподнюю и обратно.
— Мы не можем ему солгать, — возразил Астиг-Че.
— Я смогу, — вызвался Хокенберри. — С радостью. Не знаю, как насчет себя самого, а уж компанию Лаэртида я вам обеспечу.
— Будем весьма благодарны, — откликнулся первичный интегратор. — В течение сорока восьми часов сообщите нам, пожалуйста, что вы надумали. Мы с нетерпением ждем положительного ответа.
Тут европеец протянул землянину конечность, завершающуюся чем-то вроде человеческой ладони.
Мужчина пожал ее и забрался в шершень следом за Манмутом. Трап стремительно втянулся. Невидимое кресло приняло пассажира в объятия. Приятели покинули синий пузырь.
14
Кипя от нетерпеливого гнева, расхаживая перед тысячами отборных мирмидонцев на побережье у подножия Олимпа, ожидая, когда же боги пришлют очередного чемпиона-поединщика, которому он с удовольствием пустит кровь, мужеубийца припоминает первый месяц войны — время, по сию пору величаемое греками и троянцами Гневом Ахиллеса.
Тогда они квитировались легионами, нисходя с высот вулкана, эти бессмертные, столь уверенные в своих энергетических полях и кровожадных машинах, ежеминутно готовые прыгнуть в Медленное Время и ускользнуть от ярости любого кратковечного, еще не ведая, что маленький народец — моравеки, новые союзники Ахиллеса, — припас в ответ на божественные трюки собственные заклинания и формулы.
Аид, Арес и Гермес явились первыми: вклинились в боевые ряды троянцев и греков, когда небосвод взорвался. Силовые дуги полыхали огнем, так что вскоре шеренги людей и олимпийцев омывали волны пламени, среди которых стремительно раздувались купола и вырастали шпили энергии. Море забурлило. Маленькие зеленые человечки врассыпную бросились к своим фелюгам. Зевсова
Мужеубийца не спускал глаз с Ареса и его только что квитнувшихся сторонников — багровоокого Аида, закованного в черную бронзу, и черноокого Гермеса в шипастых багровых доспехах.
— Научим кратковечных смерти! — завопил сияющий покровитель войны двенадцати футов ростом, устремляясь на ряды аргивян.
Соратники ринулись за ним. Все три божественных копья не могли пролететь мимо цели.
Но все-таки пролетели. Быстроногому не суждено было умереть в тот день. Как и в любой другой — от руки бессмертного.
Одно копье задело могучую десницу Пелида, однако ссадина так и осталась бескровной. Второе вонзилось в красивый щит, но выкованный богом слой поляризованного золота его блокировал. Третье отскочило от блистательного шлема, не оставив даже царапины.
