Валя. Знаю. Спрашивала.
Сафонов. Спрашивала?
Валя. Так, между прочим спрашивала.
Сафонов. Да…
Тебе сегодня ночью или завтра в крайнем случае опять к немцам идти придется.
Валя. Хорошо.
Сафонов. Чего же хорошего? Ничего тут хорошего. Послать мне больше некого, а то бы ни в жизнь не послал бы тебя опять.
Валя. Это почему же?
Сафонов. Не послал бы, да и все тут. И вообще ты лишних вопросов начальству не задавай. Понятно?
Валя. Понятно.
Сафонов. Придется тебе
Валя. Хорошо.
Сафонов. Да уж хорошо или нехорошо, а надо будет. Два раза ходила и в третий пойдешь, потому что родина этого требует. Видишь, какие я тебе слова говорю.
Валя. А знаете, Иван Никитич, все говорят: родина, родина… и, наверное, что-то большое представляют, когда говорят. А я нет. У нас в Ново-Николаевке изба на краю села стоит и около речки две березки. Я качели на них вешала. Мне про родину говорят, а я все эти две березки вспоминаю. Может, это нехорошо?
Сафонов. Нет, хорошо.
Валя. А как вспомню березки, около, вспомню, мама стоит и брат. А брата вспомню — вспомню, как он в позапрошлом году в Москву уехал учиться, как мы его провожали, — и станцию вспомню, а оттуда дорогу в Москву. И Москву вспомню. И все, все вспомню. А потом подумаю: откуда вспоминать начала? Опять с двух березок. Так, может быть, это нехорошо? А, Иван Никитич?
Сафонов. Почему нехорошо? Это мы, наверно, все так вспоминаем, всяк по- своему.
Ты только, как там будешь, матери скажи, чтобы она с немцами не очень ершилась. Она нужна нам, помимо всяких там чувств. И потом, — ты ей это тоже скажи, — я ее еще увидеть надежду имею.
Валя. Хорошо, я скажу.
Сафонов. Ну и сама тоже. Осторожней, в общем. Сказал бы я тебе еще кое-что, да не стоит. Потом, когда обратно придешь.
Валя. А если не приду?
Сафонов. А если не придешь, — значит, все равно, ни к чему говорить.
Валя. Ну и засните. Хорошо будет.
Сафонов. Совсем спать отвык. Не могу спать.
Валя. А вы попробуйте. Я вам песню спою.
Сафонов. Какую?
Валя. Какую детям поют — колыбельную…
Сафонов. Хорошо, вот ты вернешься, я побреюсь.
Валя. А если не вернусь, так и бриться не будете?
Придется уж вернуться, раз так.
Сафонов. Не могу спать.
Валя. И песня не помогает?
Сафонов. Не помогает.
Валя
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
Розенберг
Вернер. Да, практикуюсь.
Розенберг. Это хорошо. Нам тут долго придется быть.
Вернер. По-вашему, война…
Розенберг. Война — нет, недолго. После войны. Завоеватель может презирать народ, им покоренный, но он должен знать его язык, если бы даже ему пришлось лаять по-собачьи. В чужой стране никому нельзя верить, Вернер.
Вернер. Но вы же верите Харитонову?