оборачиваясь. Кэт исподтишка наблюдала, как они прошли вдоль пляжа и удалились через другой выход. Тогда она перевела дух. Кстати, вспомнила, что пора бы уже перестать двигать челюстью ввиду отсутствия в ней чуинг-гама.
Теперь до нее дошло, что виной их внимания к ней было выбранное ею место: ее приняли за продавщицу, сидящую у прокатного ларька, либо, возможно, за служащую, следящую тут за порядком. И совсем не соотнесли эту лохматую, самодовольно жующую физиономию с романтическим, почти живым изображением на фото. Консьерж видел, как эта «Офелия» входила, но не заметил, чтобы она вышла. «Так вон же он, ха-ха, спасибо, другой выход! Хотя пока, сразу после ухода „этих“, не стоит туда соваться».
В результате успешного обведения вокруг пальца парочки ищеек Кэт чувствовала подъем настроения. «Искупаться наконец, что ли?» – а мысль почему-то была вялой, и тело не отозвалось на нее с ожидаемым энтузиазмом: в членах образовалась какая-то общая слабость. Все-таки эта очередная маленькая победа стоила ей немалых сил. «Пойти, хоть ножки помочить». Зря, что ли, в конце концов, она приперлась на пляж? Но ножки блаженно вытянулись и отрицательно покачали пальчиками: «Не-а!»
С глубоким вздохом Кэт обвела взглядом окружающий искуственный простор: «Человек пытается имитировать все, что видит, хочет создать сам все то, что уже и так существует... вплоть до разума. Правда, пока он не умеет вдыхать в свои „игрушки“ подлинную жизнь... Ну и хорошо, лучше б и не научился никогда: жизнь, нахимиченная тобою, – это же чертовская ответственность, тут нужен колоссальный и очень дальновидный расчет... Тьфу ты!» На слове «расчет» мысль споткнулась и перестала ей нравиться. Кэт собралась было подняться, когда на пляже появилась новая одетая группа.
Едва успев привстать, Кэт опустилась обратно и машинально принялась якобы жевать. «Эти» выглядели иначе, хотя двигались похоже, брезгливо «выдирая» ботинки из «песка». Еще они были явно умнее и сообразительнее, потому что явились не просто так, искать на пляже «что-то похожее», а прихватили с собой консьержа. Консьерж пожимал плечами, изредка тыкая пальцем по сторонам, тогда сопровождавшая его троица кидалась к той или другой девушке, нагло ее разглядывая и спрашивая о чем-то. Расписанную Александру так и вовсе схватили за руку, заглядывая в лицо, чем едва не спровоцировали конфликт: мальчишки, повскакав, запетушились, но те, потеряв интерес к Александре, развернулись к ним спинами и тронулись дальше. Мимо Кэт они прошли быстрым шагом – туда, потом, обойдя пляж, обратно. Даже скабрезный консьерж не обратил на Кэт внимания, хотя усердно шарил глазами по сторонам: видно, ему больше пришелся по душе образ Офелии.
«Два», – сказала про себя Кэт, обреченно вздохнув. На «снайперов» ни первые ни вторые похожи не были – не их это методы. «То есть всего охотничьих бригад уже три». И выходило, что две из них вычислили ее местонахождение: ведь не может же быть, чтобы эти орлы носились по всему кондоминиуму, пугая девушек. Вычислить-то вычислили, но не нашли. То есть уносить отсюда ноги уже не имело смысла, как раз наоборот: на дважды прочесанной территории можно чувствовать себя в относительной безопасности.
Насчет того, стоит ли ей объявляться в новом образе перед знакомыми ребятами, Кэт уже пребывала в сомнении. Она все-таки сходила к воде, где помочила ножки у самой кромки «прибоя», потом вернулась и стала раздумывать, не воспользоваться ли ей чем-нибудь из инвентаря для полноценного купания. Она уже почти остановилась на матрасе – заплыть подальше, где волна еще не пенится, и покачаться, предаваясь воспоминаниям о Яне, – но обернулась и вновь увидела идущих по пляжу одетых людей.
«Да что же это? Опять?..» Кэт уже машинально опустилась на прежнее место, поправила очки и, вздохнув, зажевала. Мысль тем временем выписывала странные логические зигзаги: ей пришло в голову, что кто-то из них мог догадаться посмотреть записи в примерочной. И теперь они точно знают, какой у нее купальник. Конечно, это конфиденциальная информация, подобные записи вообще не ведутся без особой просьбы клиента, но на самом деле ты никогда не узнаешь, что тебя «записали». А уж при наличии информации раздобыть ее – дело техники. Все это могло быть так, однако новая троица неумолимо надвигалась, а Кэт продолжала сидеть, словно приросшая. Это был проверенный вариант, а других не имелось. Верней – иметься-то они имелись, но совсем уж гиблые.
– Вы не видели эту девушку? Она должна быть где-то здесь.
Все повторялось почти один в один: молодой человек, стоя напротив, протягивал ей карточку – обычную, даже не трехмерную, но с тою же вполне узнаваемой белокурой персоной. Экстравагантной особой, что сидела перед ним, он явно не интересовался, как и его спутники, глядевшие куда угодно, только не на Кэт.
Она пожала плечами, очень жалея, что не прикупила пачку «радужной» и теперь лишена возможности выдуть изо рта переливчатый пузырь: нельзя же настолько игнорировать девушку, ничуть, между прочим, не менее симпатичную, чем какой-то там плоский портрет.
– Не-а. Вообще таких много. Погодите-ка! – Кэт посмотрела еще раз, поверх очков. – Кажется, была похожая. – Она огляделась: – Не-а, нету. – Водрузила очки на место и опять пожала плечами: – Ушла, наверное.
– Спасибо, – уронил молодой человек, пряча фотографию, и с этого момента девушка у будки перестала для них существовать: на время их внимание привлекла приближающаяся темноволосая красотка. Однако вряд ли в той же связи, потому что спрашивать они ни о чем не стали, а прогулялись вдоль пляжа, смущая испытующими взглядами девиц, и удалились в ту же дверь.
«Четыре, – подумала Кэт и ужаснулась: – Это если еще какая-то пятая компания не просочилась на пляж шпионить в раздетом виде».
– Девушка! – Она вздрогнула: женский голос окликал ее уже не в первый раз. – Девушка! Можно попросить надувной матрас?
– Матраса нет, могу предложить круг. И ласты с моторчиком.
– Как это нет? Да вон же...
– Мариш, не узнаешь? А так? – Кэт отвела руками волосы, повернулась в профиль: – Это я, Вера!
– Ой... Надо же! – Мариша улыбалась, недоверчиво хлопая глазами: – И вправду, Верка! Это потрясно! Да ты же совершенно неузнаваема! И сидит такая, главное дело, с понтом инвентарь караулит! – Она засмеялась и предложила: – Пошли к ребятам, приколемся: я их с тобой заново познакомлю!
Кэт внезапно осенило:
– У меня идея получше: хочешь, по-настоящему их разыграем?
Мариша склонилась и некоторое время слушала Кэт, потом обернулась, помахав своим – мол, погодите, я скоро. Затем они вдвоем направились, перешептываясь, к двери в женскую раздевалку.
Через некоторое, не слишком продолжительное, время из раздевалки вышли две девушки – кудрявая шатенка в розово-голубом купальнике и черноволосая, опутанная разноцветными лентами, заменяющими купальник – те же, собственно, барышни, что и вошли.
Те же, да не те.
– Мариша! – воскликнул Вик, когда они приблизились: – Ты там Веру не... – и замолчал, напряженно сдвинув брови. Остальные, расположившиеся на песке и на полотенцах, подняли головы да так на время и застыли с недоумением на лицах.
– Как же, видела, – сказала черноволосая, с улыбкой кивая на кудрявую: – Не узнали?
Та показала на павильон:
– Я тут подзаработала: толкнула налево кое-что из инвентаря...
Этот диалог мог разве что замедлить узнавание, которое не сразу, но тем не менее приходило: фигуры и голоса так быстро не подделаешь, а в остальном девушки «поменялись внешностью». Их новая знакомая Вера стала брюнеткой, подогнав черты лица с помощью портретного макияжа, а Мариша превратилась в ее последнюю кучерявую ипостась.
Кто-то смеялся, и не в одиночестве. Кто-то тряс головой.
– Девчонки, почему вы меня не предупредили? – обижалась Александра. Узоры на ее лице и теле после купания не расплылись и ничуть не поблекли, хотя настоящей татуировкой не являлись: модная нынче краска для тела держалась гарантированно три-четыре дня, это если мыться, и с неделю, если ходить во имя искусства грязным. А если разонравилось, ее можно было смыть сразу – специальным лосьоном. Ее прическа тоже не пострадала: мало кто использует перед походом в бассейн средство для волос, смываемое водой.
– Так тебя ж до утра не отмоешь! А то слепили бы из тебя еще Верку в оригинале, для полного комплекта! – ухохатывался Серега.
