Кэт, конечно же, была обеими руками за то, чтобы выйти из корабля на станцию, однако необходимость при этом вставать вдохновила ее гораздо меньше: она настолько ослабла, что любое движение вызывало у нее тошноту и головокружение. Но она стоически держалась, не падая, тем паче что Ян, севший рядом, поддерживал ее до тех пор, пока она не решила, что в силах встать. Решение было довольно опрометчивым: она тут же и свалилась бы, если бы опять же не Ян; с его помощью она не только устояла, но через какое-то время даже и пошла. До сих пор Кэт и помыслить не могла, что морская болезнь – настолько ужасная штука. Благо что после швартовки вектор гравитации на корабле не изменился и по коридору можно было идти, потому что иначе ее пришлось бы транспортировать, используя флаерс. Или на веревке. Причальная палуба, массивная раздвижная дверь, дальше какие-то помещения, коридоры, люди – все это проплывало перед Кэт как в тумане.
– О, Карина Комова? Это вы? Та самая Карина?
Из-за застекленной стойки на нее с интересом глядело снизу-вверх бледное лицо какого-то администратора. Обессиленная, измученная Кэт не очень соображала, чего от нее хотят, но свое конспиративное имя она помнила, и потому нашла в себе силы произнести:
– Я Карина. А в чем...
– Просто однофамилица, – сказал Ян, старательно делающий вид, что просто поддерживает Кэт за талию, тогда как на самом деле она на нем практически висела. – Вы же видите на удостоверении – «Эксклюзив», а не «Росконцерт».
– А на этом, заметьте, Российские Космические Силы, а не служба охраны, – выступил, с другой стороны, Тропилин. – Так что, пожалуйста, два двухместных номера. И поскорее!
– «Эксклюзив» – что-то я такое слышал...
– Девушке плохо! – вставил свое слово и Николай.
– И имя совпадает... – задумчиво сказал служащий.
– О, боже! Да, да, та самая! – не выдержал Ян. – Теперь вы дадите нам номер?
– Два номера! – поправил Тропилин.
Служащий даже вскочил – похоже, наконец всерьез обеспокоился:
– Да что же с ней?..
– Вы что, первый день здесь работаете? Никогда не видели космическую болезнь?
– Морскую... – прошелестела Кэт. Служащий засуетился, потом перед глазами у Кэт все понеслось и замельтешило: стены, двери, какие-то люди, порой в поле зрения попадали свои, оттирающие чужих плечами.
Очнулась она на кровати в незнакомой комнате – светлой, просторной, богато и со вкусом обставленной, наверняка приятно бы удивившей ее при пробуждении, не пребывай она в ней почему-то в полном одиночестве. В дверь аккуратно стучали, что, возможно, и заставило ее проснуться. Кэт поняла, что чувствует себя уже значительно лучше, по крайней мере переход в сидячее положение головокружения не вызвал. Если ее не подводила память, они летели на станцию Ринг, кажется, шесть. В остальном, что касалось этого перелета, воспоминания были смутными, однако помнилось, что они на нее таки прилетели и вроде бы даже зашли. Но как она оказалась в этой комнате? И куда подевались все ее спутники, в первую очередь Ян? На эти вопросы память отвечать решительно отказывалась.
В дверь продолжали стучать – терпеливо, но настойчиво.
Кэт в тревоге скинула с себя покрывало и вздохнула с некоторым облегчением; одежда была на месте, то есть на ней, отсутствовали только пиджак и туфли, но то и другое тут же нашлось – пиджак на спинке кремового кресла с витыми подлокотниками, туфли у кровати. Из-под пиджака выглядывала их с Яном сумка, а ее собственная маленькая обнаружилась на тумбочке у кровати. Еще там нашлась записка. Не обращая пока внимания на периодически повторяющийся деликатный стук, Кэт стала читать – записка была от Яна.
«Кэт, мне надо отойти по нашим делам. Прости, что приходится оставить тебя одну в номере. Это лучшее, что здесь есть и за вполне умеренную плату. Администрация отнеслась к нам очень сердечно. Был врач, сказал, что у тебя типичный случай космической болезни („Морской!“ – процедила Кэт), и все, что тебе требуется – покой и отдых. Так что, когда проснешься, просто отдыхай и жди меня.
P.S. Некоторые здесь приняли тебя за популярную певицу, возможно, это нам поможет, но тебя это не должно волновать».
«Надо же, и ведь ни слова о том, что не выходи, мол, из номера. „Жди меня“ – это ведь только просьба. Как он умеет... поставить на своем!.. Они же всей компанией где-то отдыхают, совмещая это с поисками места на другом корабле, а ты, будь уж так любезна, посиди пока взаперти!»
В дверь опять постучали – очевидно, тот, кто за ней находился, был чертовски вежлив, но и не менее упрям. Теперь, немного уяснив обстановку, Кэт готова была поинтересоваться причинами такой настойчивости. Встав с кровати, она бросила взгляд в большое зеркало в позолоченной оправе и чуть не вскрикнула: лицо такое бледное, что аж зеленое, глаза ввалились, одежда помята, волосы торчат в разных направлениях. «Может, не стоит пугать этого несчастного, что терпеливо скребется за дверью?»
Стук повторился в неизменной тональности.
«А вдруг это Тропилин или Николай?» Они ее в таком виде уже лицезрели – да, наверное, еще и похуже, сейчас-то она немного отлежалась. А если это кто-то другой, то такая назойливость должна быть вознаграждена по заслугам.
Все же кое-как пригладив волосы и надев туфли, Кэт направилась к двери. Вопреки советам Яна, призывавшего ее к сверхосторожности, она открыла, не спрашивая кто: своим добро пожаловать, а враги все равно соврут что-нибудь такое, что придется открыть. Она открыла и моментально об этом пожалела.
Стоило ей выглянуть наружу, – как там раздался дикий гвалт: какие-то люди, толпившиеся в большом количестве за дверью, при виде нее как-то все разом ринулись вперед, замахали руками и заорали кто во что горазд, лейтмотивом этого ора было выкрикиваемое на разные лады имя: «Карина!»
– Карина! – сказал ей в лицо полный человек, стоявший на первом плане, и она отшатнулась, а он шагнул за ней, буквально втолкнув ее животом в глубь номера, и закрыл за собою дверь. С той стороны, как по волшебству, все стихло. Кэт, растерянно моргая, смотрела на своего «деликатного» гостя. Она была ошарашена, оглушена и сбита с толку.
– Прошу прощения, Карина, разрешите представиться – Симон Прынцип, главный администратор здешнего развлекательного центра. – Он говорил быстро и с каким-то трудноопределимым акцентом. – Извините за это вторжение, я знаю, вы были утомлены – перелет, плохой сервис... – Он начал эмоционально размахивать рукой, заложив другую за спину, в то же время без всякого приглашения пройдя в номер, и стал расхаживать по нему, так что Кэт вынуждена была поворачиваться ему вослед.
– Да что вам надо? – наконец обрела она дар речи.
– У меня к вам деловое предложение, ах да, вы должны набираться сил, давайте присядем. – С этими словами Симон Прынцип сел на обитый расписным шелком диван, спиной к полукруглому окну, занавешенному кремовыми шторами. Даже странно, что уселся он не развалившись по-хозяйски, а скорее как скромный гость – на краешке.
Кэт в совершенном обалдении опустилась в кресло у туалетного столика. Мельком взглянула на себя в трильяж – глаза как плошки в темной оправе, а волосы – да что ж это! – опять дыбом. Называется, испугала гостей. Кто кого испугал.
– Начну, как говорится, с места в карьер. Вы должны у нас выступить! – заявил Симон Прынцип.
– Что?.. – У Кэт отпала челюсть. Прынцип заметил этот факт, но явно был подготовлен к подобной реакции:
– Я понимаю, что вы здесь проездом, мне известно даже то, что вы хотели остаться инкогнито. Но! Может быть, для вас наша станция сравнима с каким-нибудь захолустным городком с населением всего в пять тысяч жителей, возможно даже, что такое сравнение правомерно. Ведь новости здесь разносятся мгновенно, поистине со скоростью света! А теперь, прошу вас, посмотрите сюда...
Полуобернувшись, он сделал движение рукой, и шторы за его спиной разошлись, открыв чернильную пустоту, подернутую ослепительной звездной вуалью – не небо, а то что должно находиться над ним, обязано быть отделено от твоего тепла многокилометровой шубой атмосферы. Космос. Кэт поежилась. Понятно, почему тут предпочитают не оставлять для приезжих нараспашку прекрасный вид, а так плотно
