проявил, тотемы и обряды финно-угров его не увлекли, не говоря уже о том, что коммерческая жилка в нем так и не пробудилась. В качестве компенсации этих двух существенных упущений Каспар легкомысленно взял на себя продажу брошюр…
На похоронах Белозерского случился крайне неприятный эпизод. Слетела с катушек его бывшая супруга, которая приказала выйти вон с поминок всем тем, кто свел ее доверчивого недотепу в могилу. Повелевала она в гробовой тишине, когда весь честной народ уселся за накрытый стол в тесной комнатке покойного. Бывший хозяин этой юдоли, Классик, тихо врос в стул, на котором сидел, и, тщетно стараясь быть незаметным, покорно сутулился. Меж тем все взоры устремились на него… все присутствующие, включая, естественно, соседей, были в курсе давешней адюльтерной истории… Но гнев ораторши был обращен совсем не на него, а на гнусных собутыльников, которые совратили несчастного Белозерского с праведного пути. В числе оных первыми числились… Каспар Ярошевский и отсутствующая в данный момент – к счастью для нее! – последняя муза покойного, бестолковая барышня из библиотечного института! Истинные собутыльники, гангстерские морды, тут же залоснились от праведного гнева. Каспар почуял, что расправа близка, и решил на сей раз не отстаивать справедливость. Ни до, ни после этой вопиющей напраслины он не покидал ни одно сборище с таким позором и изумлением…
Причина эскапады выяснилась позже: Белозерский прописал юную наперсницу в своей комнатенке. Таким образом, она стала завидной невестой. А Каспара причислили к ее любовникам, из тех, что втираются в доверие ради корысти и обитают на чужой жилплощади до конца своих поганых дней! Поганых, – а каких же еще, если «роковая» женушка была уверена, что каморка будет завещана ей, как… «пострадавшей от брачных уз стороне». Она именно так трактовала рождение их общего с Белозерским чада.
В действительности Каспару в наследство остались лишь неприкаянные брошюры и Фелиция Браун. Последняя стала утешением и вечным укором отлетевшей в другой мир души: мол, а ты не верил, что от меня может быть польза…
Встреча с госпожой Браун тихо ошеломила – как случайно опознанный в очереди апостол Павел. Каспар не без опаски быть обруганным зашел проведать больного Белозерского и застал непривычно чистую берлогу. Похоже, легкомысленная библиотекарша взялась за ум: отмыла даже окна и растрескавшиеся подоконники… и удалилась. Дабы не расстроить клиентку своей неакадемической свежестью восприятия.
В центре комнаты стоял непривычно пустой стол, покрытый простенькой клетчатой скатертью. Возвышалась одинокая бутылка шампанского. Белозерский возлежал под новым кашемировым пледом. А на единственном нерасшатанном стуле сидела незнакомая женщина, которая улыбалась миру.
Невиданная картинка в здешних краях! Каспар ощутил себя на миг попавшим в другое измерение, где мир являет свою сильно отредактированную копию. Но Белозерский не дал ему помечтать. Он взял неслыханную от него доселе деловую ноту и тут же представил Каспара как молодого специалиста в области психокоррекции и как человека, просто благотворно влияющего на заблудшие души. Слово «психокоррекция» Каспару совсем не понравилось, но он простил болезному эти фокусы. К тому же Фелиция Браун не настолько хорошо говорила по-русски, чтобы разобраться в нюансах, и продолжала улыбаться. А ведь главное, чтобы клиентке нравилось… Крупной брюнетке в белом берете особенно понравилось, что ей не надо записываться в очередь – «психокорректор» не имел клиентуры на год вперед! Она вообще была либералкой. Ее не шокировало даже, что молодому доктору негде принимать пациентов.
– Вы можьете приходить в мой апартмен? – спросила Фелиция, немного смущаясь.
Белозерский, со значением глядя на Каспара, выразительно кивнул. Каспар вслед за ним послушно кивнул Фелиции. Договоренность состоялась. Гостеприимный хозяин с нажимом, но ненавязчиво предлагал распить шампанское. Но фужеров не предоставил. Госпожу Браун забавляла и эта нелогичность. «Трудная штучка, – подумал «специалист» Ярошевский. – Это сейчас она на все согласна, а потом… кто она такая и из каких краев?! Зачем иностранке пользоваться местными неквалифицированными услугами? Как себя вести с ней?..» Вопросы облепили мозг, как пчелы… Но история загадочной иностранки, рассказанная ею самой, многое объяснила.
Глава 6
Кофейная чашка как единица доверия
Фрау Фелиция была немкой с примесью французской крови. Ей достался крепкий немецкий характер со щепоткой галльской романтики. Родившись в маленьком баварском городке, она мечтала о странствиях. Мечта привела ее на факультет славистики. Изучив там русский язык, а с ним понадкусав гранит английского и прочих, она устроилась учительницей, но продолжала грезить о России. Мечтала путешествовать и далее на восток, но на ее пути попался опасный проходимец, красавец Гюнтер. Она скоропалительно вышла замуж, хотя от этого шага ее горячо отговаривала любимая подруга Амалия. Но Фелиция была уверена, что ей уготована пронзительная участь совершать неосмотрительные, но верные шаги. Тем более Гюнтеру тоже не сиделось на месте. Причины непоседливости усатого соблазнителя выяснились достаточно быстро. Он был отчаянный игрок. Молниеносно промотав приданое молодой жены, он принялся искать новую благодетельницу. Фелиция гневно указала ему на дверцу из своего сердца и далее на выход из их небольшой уютной квартирки. Гюнтер не противился. Оставшись в одиночестве, фрау Браун оценила правоту подруги и с тех пор в любом деле, в том числе и сердечном, слушалась только ее. Шли годы. Грустные годы без путешествий и без ласки. Чуть только на горизонте появлялся претендент на внимание солнечной Фелиции, – а она была женщиной аппетитной и жизнерадостной вопреки неудачам, – Амалия сигналила «SOS». Амалия была старше. У нее был богатый личный опыт, удачный брак, двое детей, карьера… А у Фелиции – ничего из названного. Как она могла ослушаться Амалию?! И все же фрау Браун хотелось, чтобы подруга хоть раз дала послабление. Однако та была непреклонна.
И вот однажды Фелиции представилась дивная возможность совершить еще один «неосмотрительный, но верный» поступок. Фрау Браун предложили гуманитарную миссию в таинственной и милой России. Она была уже на той грани отчаяния, свойственной эмоциональным натурам, когда махнешь не глядя и миссионером к африканским людоедам. А тут авантюра по профилю! – как можно упустить такой момент.
Каспар хвалил пациентку за импульсивность: не столько за порыв осчастливить русиш нищету, сколько за освобождение от гнета Амалии. Точнее, это была попытка освобождения: наперсница влияла и на расстоянии. У Фелиции появился жених, но разве могла она без резюме своей приватной Фемиды заключить брак?..
Каспар слушал очень внимательно, не пропуская ни одной детали. Ведь он прекрасно понимал, что ему надо правильно сыграть свою роль. Фелиция, хоть и с азартом руководила своим благотворительным обществом имени Святой Моники, все же оставалась в чужой стране одинокой. Она раздавала малоимущим сиротам одежду и пищу, чувствуя удовлетворение от каждого рабочего дня. Она наконец-то ощутила свою значимость! Спасибо малоимущим за это… Но у нее не было ни одной близкой души вокруг. Одни подчиненные, которых она ошибочно принимала за единомышленников и даже друзей… какое коварное заблуждение! Порасспросив подробнее о Фелициных методах руководства, Каспар предположил, что подчиненные, скорее всего, терпеть не могут прижимистую немку. Для этого не надо было иметь семи пядей во лбу: романтическая галльская составляющая не мешала доброй фрау учительнице быть капиталисткой до кончиков ногтей. А как иначе – это в крови. Что же касается тех, кто у нее работал… Эти девушки тоже верили в благородство миссии. А значит, им можно было платить очень мало.
– Но это жье правильно! Это не бизнес! Они трудятса не ради деньег! – искренне восклицала Фелиция.
Однако на себя «деньег» не жалела. По местным, нашенским, меркам, конечно. По западным же имела ниже среднего. Подумаешь: квартира, изредка – поездки на родину и в теплые испанские края. Ну не часто, всего два раза в год. Чему тут завидовать… Фрау не понимала! Также она не понимала, что такого неправильного, если она выйдет замуж за единственного мужчину в своем благотворительном оазисе. За подчиненного ей, но порядочного, интеллигентного джентльмена, который ни разу не был в казино… в отличие от первого мужа! Фелиция не понимала. Но чувствовала, что Амалия не простит ей этого фортеля. И оттого мучилась! А ведь промедление в этом вопросе недопустимо, потому что даме срочно пора рожать, иначе возраст не позволит. Словом, она не могла принять решение и искала третейского судью. По
