Такая уверенность не была ложной — Гор старался не пачкать руки и совесть торгом с кем бы то ни было. Это он оставлял «люксам».
«А может, Англетерро решил сделать свою игру?! Вскрыл файлы моей личной картотеки и документы в сейфе просмотрел, а там есть чем потом козырять. Вот это вполне возможно. Цель? Скорее всего, политика. Он всегда смотрел дальше оперов и уже не раз участвовал в подковерных интригах Администрации. Не первой скрипкой, конечно, но тем не менее. Хотя все это не имеет особого значения. Пожизненное — оно пожизненное и есть. Хотя глубокого сканирования мозга не проводилось, что и понятно: слишком многое можно накопать в памяти матерого „пса“, который за почти тридцать лет праведной службы навидался всякого. И те, кто нынче на первых ролях, а тогда начинал с одного с ним уровня, совсем не обрадуются грязному белью, накопившемуся с тех дней. А уж тем более последние дела — одно круче другого. Система, мать ее…»
Гор вздохнул. В помещении по-прежнему он оставался один. Ну что же, можно и подождать. Нервы пока не подводят.
Он намеревался устроиться на полу у стены — в камере, где по режиму лежать и сидеть, в дневное время не положено, а к табурету и лежанке подведен карающий разряд. А к полу, что интересно, — нет. Вот и привыкают заключенные коротать время на полу. Возможно, это дополнительное пси-давление, а может, просто указание места человека отныне и навечно. Психика инспектора еще не пострадала, и нынешнее свое положение он воспринимал почти философски. Почти, так как неснятая присяга, а пуще гордость наймита болели отравленной раной. Однако Гор уже почти научился жить с этой болью, хотя знал, что дальше будет только хуже.
Он оценил, у какой бы стены удобней сиделось, и пришел к выводу, что у любой. Значит, падай где стоишь, и вся недолга.
И только собрался это сделать, как с легким шипением отъехала скрытая до сей поры дверь справа от него. Вошли два амбала с холодными глазами наймитов, и на миг показалось, что в отсеке сразу стало тесно. Амбалы встали по бокам Гора, чуть стиснув его плечами. «Парии-три, — привычно оценил инспектор, — круто. И что дальше?»
А дальше все его логические выкладки блестяще подтвердились — в отсек с легкой улыбочкой сытого кота не спеша вошел Гарри Левински собственной персоной. Одновременно от противоположной стены отделился маленький столик и комфортное креслице при нем. Левински уселся и с интересом стал разглядывать свои ногти. На Гора он не обратил ни малейшего внимания, словно его здесь и нет. Давал понять, что эта встреча больше всего нужна бывшему инспектору.
«Да, эти люди действительно новые в нашем деле. И держат меня за сопляка», — согласился с самим собой инспектор. Ладно.
Гор не торопясь опустился на прохладный, чуть пружинящий пол.
Тут же жесткий ботинок одного из амбалов ткнулся ему в ребра: «Встать, падаль!», а рука попыталась схватить за волосы, но увы — голова заключенного должна быть эпилирована под ноль. Так что попытка не удалась. Зато инспектор тут же захватил палец громилы и резко дернул в сторону, одновременно подсекая его локтем под колени. Амбал потерял равновесие и упал, сам же сломав собственный палец. Гор резко выполнил «веер», уходя от второго, и оказался на ногах. Но тот не тратил времени на демонстрацию силы — в грудь бывшему инспектору твердо смотрело рябое от частого использования дуло лучевика. Пока первый амбал пребывал в болевом шоке, второй действовал четко и эффективно. И Гор оценил это по достоинству.
«А пожалуй, проверим-ка мы себя на вшивость, вернее — на смертность!» — эта шальная мысль придала движениям Гора некоторую бесшабашность, и он уже был готов шагнуть навстречу лучевику, но одернул себя. Привычная осторожность подсказывала, что рано еще раскрывать последние козыри. Это можно сделать и потом. Сначала стоит послушать, что скажет ему свежеиспеченный наследничек. Ведь не зря же он сюда заявился.
Гор повернулся к громилам спиной, оперся ладонями на край стола, нависая над Левински, словно находился в своем кабинете, а перед ним — очередной подследственный. Гарри вмиг почувствовал себя неуютно, подобрал ноги и снизу вверх посмотрел на инспектора. От его вальяжности остались жалкие лохмотья.
— Перестаньте валять дурака, Левински! — рявкнул Гор так, что были бы стекла — задребезжали бы. Но в следственном изоляторе звукоизоляция была на высшем уровне, и его голос прозвучал довольно приглушенно и неубедительно. Инспектор оценил дурацкое положение, в котором оказались все присутствующие. Вдобавок чуть теплый от начавшейся накачки ствол лучевика прижался к его затылку. Вот так натюрморт.
И Гор сказал уже спокойнее:
— Перестаньте, Наследник. Ваши дешевые трюки на меня не действуют.
— Заткни помойку, гад, — жестко проронил амбал за его спиной, не отнимая лучевика.
Гор медленно повернулся к нему, и уже довольно горячий излучатель уперся ему теперь в нос. Скоро можно будет прикуривать.
— Будешь перебивать старших — сверну шею, — вежливо заявил Гор. Несколько секунд они мерились глазами, два парии третьей категории. Победителем вышел Гор.
Левински погладил седоватый ежик волос и произнес:
— Хватит, инспектор. Будет вам буйствовать. Не то у вас нынче положение, чтобы проявлять свой собачий гонор. Возможно, мне хотелось бы сделать вам предложение, которое может в корне поменять вашу участь. А могу и не делать, и тогда вы через… — он с демонстративной внимательностью взглянул на коминс, — через сорок семь минут, запаянный в консервную банку, словно рыбий белковый паштет, отправитесь в свой долгий и бесперспективный полет. А я и есть тот самый единственный и неповторимый шанс избежать столь плачевной участи. Ну так как, инспектор?
«А как ты, гнида казематная, надеешься пережить эти сорок минут и выйти отсюда живым вместе со своими щенками?» — это хотел сказать ему Гор, но передумал. Просто повернулся и посмотрел в глаза бастарду, не обращая внимания на то, что в него теперь были направлены аж три ствола. Левински держал в руках изящный «Ругер-777», да и амбал, которому инспектор свернул палец, кривясь, достал свою пушку. Гор ничего не стал говорить Левински. Тот и сам понял, о чем подумал бывший инспектор Администрации, на счету которого числились десятки успешных акций. Такой вариант развития событий не устраивал Левински ни под каким соусом.
— Хватит, инспектор. Я и так знаю, что вы один из лучших в Администрации. По Департаменту давно ходят легенды о том, на что вы способны в рукопашной. Оставьте свои жандармские замашки для будущих пациентов. Меня интересует ваша способность работать головой. Я взываю к вашему разуму, хотя и допускаю, что присяга уже начала оказывать свое воздействие на вашу психику. Поймите, я не держу на вас ни малейшей обиды — вы делали свою работу, и делали ее хорошо. Лучше не смог бы никто. — «Бочка меда, это понятно. Наведение мостов, лесть как способ психологического контакта. Интереснее, что станет дегтем? Край? Инфинитайзер? Для чего это я вдруг понадобился наследничку?»
Левински тем временем продолжал со свойственным ему гаденьким «хе-хе»:
— И даже если Англетерро пустил бы в ход те материалы, которые он извлек из сейфа в вашем кабинете, вышел бы просто пшик. Ну, может, чуть-чуть испортился бы воздух. Но ему этого хватит сразу и навсегда. А вы мне нужны. Нужны живой и в рабочем состоянии.
Гор выпрямился, вздохнул, чувствуя, что нервы его на пределе, и испытывая сильное желание наплевать на все предложения Гарри и добраться до его шеи прямо сейчас. Ох, как же он близко: второго случая может и не представиться.
— Англетерро жив?
— Да, пока не начал портить воздух. Хе-хе… Он не опасен, и убрать его придется разве что только для поддержания уважения ко мне как к наследнику и будущему Президенту Восточного Евросоюза. Но речь не о нем, инспектор. Речь о вас. Я жду ответа.
— Что я должен делать? — Подобные слова означали практически полное согласие.
— А вот это вы узнаете попозже. После реабилитации и тестирования. К сожалению, Гор, не могу вас обрадовать на все сто — времени у нас в обрез, так что реабилитация будет далеко не полной. Скорее всего, мы обойдемся полугодовой блокадой вашей клятвы. Увы, дорогой инспектор. Скажу лишь одно: вы
