— Давай.
Зная, что вампиры точно так же испытывают боль, как и смертные, она дождалась, когда они окажутся на относительно ровном участке дороги, и потянула. Жанвьер разразился тирадой французской отборной брани, но сумел удержать машину на дороге. Глядя на обломок, который она вытащила из его плеча, Эшвини почувствовала, как к горлу подступает тошнота.
— Чертова штука больше, чем арбалетный болт.
— Приятно слышать, что когда ты меня подстрелишь, будет не так больно.
Она швырнула обломок на дно машины.
— Я лучше позвоню Назараху.
В эту секунду она не могла даже думать о том, чтобы когда-либо выстрелить в Жанвьера, только не после того, как он прикрыл её голову своей рукой, когда они прорывались из поместья.
Моник захныкала на заднем сиденье.
— Не отдавайте меня ему. Пожалуйста.
— Ты знаешь правила. — Тон Жанвьера был жестче, чем Эшвини когда-либо слышала. — Тебе они были известны даже лучше, чем остальным Кандидатам, когда ты решилась на Обращение. Так что не пытайся изменить что-то сейчас.
— Я не знала, что это настолько ужасно, — глаза вампирши встретились со взглядом Эшвини в зеркале заднего вида. — Ты его видела? Разговаривала с ним?
Та кивнула, и Моник продолжила.
— А теперь представь, что ты в комнате наедине с ним, представь, что он ходит вокруг тебя, а ты стоишь и стараешься не думать обо всем, что он может с тобой сделать… зная, что все это время ты будешь в сознании.
— Мне не надо это представлять, — горло Эшвини сжалось при воспоминаниях. — Я была в спасательном отряде Гильдии. Я видела вампиров, выживших после того, после чего никто не должен был выжить.
— Все заживает, — прошептала Моник, — Я видела, как однажды Жанна потеряла обе ноги. Она исцелилась. Тогда мне казалось, что все не так плохо. Но память… ее исцелить невозможно.
Взгляд Эшвини обратился к Жанвьеру, но тот сосредоточился на дороге, царапины на его лице затягивались прямо у неё на глазах.
Ему нужна кровь как можно скорее, поняла она. Много крови. Уже сейчас он выглядит истощенным, кости вырисовываются под кожей.
— Ты дотянешь до дома Назараха?
— А ты предложишь мне свою сладкую кровь, если я скажу «нет»?
— Это ответ?
Легкая улыбка на побелевших губах.
— Окажи любезность,
Оторвав нижний край своей футболки, она сперва вытерла его лоб, потом все остальное лицо.
— Тебе когда-нибудь приходилось отращивать конечности?
Холодная тень в зеленых глазах.
— Задай этот вопрос, когда мы будем наедине. — Он бросил быстрый взгляд в зеркало заднего вида. — Я бы подумал, что ты одна из фавориток Назараха, Моник. Он любит красоту.
Моник вздрогнула и покрепче обхватила себя руками, хотя воздух был теплым.
— Он куда больше любит боль. Я молю Бога, чтобы он никогда не взял меня к себе в постель.
— А разве он еще не?.. — Жанвьер даже не пытался скрыть удивления.
Вампирша на заднем сиденье горько рассмеялась.
— Он говорил, что нужно время, чтобы я созрела, чтобы поняла, как надо принимать то «удовольствие», что он предлагает.
— Проклятье, — пробормотала Эшвини. — Теперь она заставляет меня испытывать к ней жалость.
— Не стоит, — ответил Жанвьер. — Она сама сделала свой выбор. А сейчас она пытается манипулировать тобой.
— Ну конечно, — Эшвини иронично улыбнулась в ответ на его взгляд. — Моник надеется, что я брошу вызов Назараху, чтобы ее защитить. И пока ангел будет меня убивать, он на время забудет о ней.
Холодное молчание позади. Потом:
— А ты умнее, чем выглядишь, охотница Гильдии.
— Ой, спасибо, — фыркнув, Эшвини покрутила плечами, чтобы размять мышцы спины. — В Академии Гильдии нас хорошо учат. Знаешь первое правило охоты?
— Просвети меня, — ледяной тон.
— Никогда, никогда не жалей вампиров. Они воспользуются твоей жалостью, чтобы разорвать тебе горло, и будут при этом все время улыбаться.
— Год назад я, как и ты, была смертной, — сказала Моник.
— Ключевое слово — была. — Эшвини достала мобильник. — А теперь ты Обращена, и Назарах — твой хозяин.
Ангел был рад услышать, что его зверушка нашлась.
— Привози ее сюда, охотница Гильдии. Нам надо кое-что обсудить… и я уверен, она будет счастлива воссоединиться с семьей.
Эшвини узнала Антуана Бомона и Симону Дешанель благодаря фотографиям. Но ни на одном снимке на их лицах не было столь животного, дикого ужаса. Антуан держал себя в руках, но не мог оторвать глаз от ангела, непринужденно стоящего у окна напротив роскошного синего дивана, на котором сидели оба вампира. Симоне, столь сексуальной и очаровательной в ее ярко-красном платье, спрятать свои эмоции не удавалось. Она постоянно барабанила пальцами по колену, отслеживая любое, даже самое неуловимое движение ангела.
Когда Эшвини и Жанвьер прибыли вместе с Моник — по дороге сделав лишь одну краткую остановку, чтобы купить ей джинсы и футболку, — взгляд Антуана метнулся к столько раз потерянной внучке, но Симона продолжала следить за опаснейшим хищником в комнате.
— Моник, — произнес Назарах мягким голосом, который обернулся вокруг шеи Эшвини, словно петля. — Иди сюда, сладкая.
Златокудрая вампирша подошла к своему хозяину на негнущихся ногах.
— Сир, я вовсе не хотела нарушать условия Контракта. Пожалуйста, поверьте мне.
— Хм. — Он поднял взгляд. — Что скажешь на это, охотница?
Эшвини с трудом протолкнула слова сквозь сжавшееся горло.
— Я выполнила свою задачу. Моя работа заключалась в том, чтобы я ее вернула.
— Как дипломатично, — положив руку на голову Моник, вынудив ее опуститься на колени, Назарах улыбнулся. — Впрочем, не важно. Я получу нужные мне ответы. А вы, естественно, останетесь на банкет.
— Мне надо вернуться к своим обязанностям в Гильдии.
Янтарный взгляд ее словно заморозил.
— Это вовсе не приглашение, охотница.
Глава 7
— У него нет права держать меня здесь, — бормотала Эшвини, расчесывая мокрые волосы, пока Жанвьер изучал свое лицо в зеркале.
Умывшись и приняв душ, он выглядел еще более изможденным, чем в машине, скулы
