Будешь курировать картинные галереи, частные музейчики там разные. У них не все чисто, в смысле финансового оборота. Ну, знаешь, им разрешено, допустим, только выставлять, а они еще и приторговывают. Опять же, наличка неучтенная… Одним словом – разберешься. – Колюня, улыбаясь, дружески похлопал по плечу Игоря Михайловича. По коридорам их конторы из конца в конец так и носился запах больших денег, а, может быть, это были просто обонятельные галлюцинации простых сотрудников, подозревающих начальство, как обычно у нас водится, в неблаговидных поступках. Во всяком случае, Игорь Михайлович считал, что Колюня на правах старого приятеля мог бы подбросить дополнительный приработок к той нищенской зарплате, которую ему платило государство. Не для себя, нет. Ему и зарплаты-то – за глаза. Если бы еще не пилила жена каждый день… Нет, Игорю Михайловичу совсем не хотелось становиться эдаким нуворишем. Ведь что греха таить, нашлись и в их среде люди, бросившие служение родине и заделавшиеся коммерсантами-олигархами. И то, кем они стали, а главное – как, совсем не нравилось Игорю Михайловичу. Насколько было проще работать раньше…Во всяком случае – понятнее. Новые времена не вызывали у него ни восторга, ни понимания. Он считал, что это время прохиндеев и ловчил. – Ну, что? Доволен? – Вновь улыбнувшись, поинтересовался Колюня.
– Д-да, – выдавил из себя Игорь Михайлович. Галереи и музейчики нельзя было расценить иначе, как издевательство. – Н-но, понимаешь… Н-не буду ж я сам по этим музейчикам…
– А я тебе парня дам. Он шустрый. Сам убедишься, – заверил шеф. И действительно дал. Хороший парень, улыбчивый такой. Было только одно «но»…К деньгам, вернее к их добыванию он относился с еще большим презрением, чем сам Игорь Михайлович. А на кой черт ему деньги, скажите, если у него папа – депутат? Так что дополнительный приработок Игоря Михайловича завял, так и не успев расцвести.
На узловой станции Игорь Михайлович, стиснутый со всех сторон толпой, вывалился из вагона и, не выбиваясь из общего ритма, зашагал в сторону перехода.
«Деньги… Плевать мне на деньги. Пускай сынуля сам выпутывается вместе со своей мамочкой. – Если бы перед ним было свободное пространство, Игорь Михайлович обязательно сплюнул бы себе под ноги. Но прямо перед ним была чья-то спина в черной куртке, и со всех сторон теснились люди, и все они, переминаясь с ноги на ногу, утиной походкой продвигались к эскалатору, постепенно втягиваясь на его убегающую вниз ленту. – Вот они и выпутались, – опроверг он сам себя, встав, наконец, на ступеньку эскалатора. – Женушка позвонила своему папочке, а тот напряг тебя – дурака».
В принципе, Игорь Михайлович ничего не имел против тестя. Тот всегда был с ним корректен и обходителен. Если бы не эскапады жены, частенько с пафосом восклицавшей: «Где бы ты сейчас был, если бы не папа? Сидел бы в каком-нибудь Зажопинске старлеем-перестарком. А то и того лучше – давно бы сократили за ненадобностью, и бомжевал бы ты сейчас где-нибудь на трех вокзалах! Ведь ты же ни на что не способен! Другой с такой поддержкой уже давно был бы генералом. А тебя, придурка, слава богу, хоть подполковником удалось сделать!» – он, может быть, даже дружил бы со стариком. А так…
Тесть был уже давно на пенсии, но связи сохранил обширные. Многие из тех, кто мог считать себя его учениками и крестниками, уселись нынче в руководящие кресла. Что греха таить, когда-то, наверное, он и помог чуть-чуть Игорю Михайловичу, замолвив где нужно за него словечко. Не без того. Но не до такой же степени, как в омерзительных инсинуациях его жены.
Тесть позвонил ему и попросил явиться к себе домой, как если бы вызывал подчиненного в свой служебный кабинет. Игорь Михайлович повозмущался про себя, но поехал.
– Ты знаешь, что у Леньчика проблемы? – поинтересовался тесть. Он называл внука Леньчиком и когда тот был младенцем, и когда стал уже взрослым мужчиной.
Игорь Михайлович, стараясь потянуть время и выяснить, куда клонит старик, неопределенно помотал головой, что могло означать и «да», и «нет». Тесть не стал хитрить и ходить вокруг да около, стараясь продемонстрировать Игорю Михайловичу какой тот скверный отец, а сразу взял быка за рога:
– Обратишься к … – он назвал фамилию нужного человека. – Он даст тебе информацию по «Семи слонам». Она стоит гораздо больше, чем задолжал Леньчик. Так что требуемую сумму тебе дадут сразу. Твоя забота – договориться с покупателем.
– И где ж я его буду искать? Уж не на Рижском ли рынке? – с язвительной ухмылкой поинтересовался Игорь Михайлович, стараясь произвести впечатление человека, которому не то, что поручать, но и говорить о серьезных вещах нельзя.
Но старик не купился на такой дешевый трюк, сохранив спокойствие и доброжелательно-деловой тон.
– Тебе не надо никого искать. Выйдешь на N…, ее эта тема сейчас очень интересует. Ведь ты же работал с ней в девяносто первом, нет?
– Да, но… Это продолжалось всего ничего… – Игоря Михайловича неприятно поразило, что тесть так основательно подготовился к их беседе. – А потом ее у меня забрали и передали в … – Увидев поднятый указательный палец собеседника, он оборвал свою речь на полуслове. Вряд ли их слушали, но тесть безусловно прав. Чего зря болтать…
N… была журналисткой с не совсем обычным именем Eлка. В девяносто первом она только начинала, но уже тогда было видно, что она не без задатков. А сейчас… Сейчас она звезда журналистики. Всезнающая, дотошная, язвительная и беспощадная. Тогда, в 91-м у них случилось нечто вроде… Не то, чтобы романчик, а именно нечто вроде. Она была такая молодая, воздушная, восторженная… Но работала хорошо. А Игорь Михайлович уже был обремененным ответственностью и житейскими заботами отцом семейства. Нет, никто никому никаких таких особых слов не говорил, душу друг перед другом не распахивал, да и встречались они исключительно по служебной необходимости. Но почему-то перед каждой их встречей у него появлялось ощущение какого-то смутного, ничем не спровоцированного беспокойства, какой-то тревоги. Это ощущение было поистине странным. Попытавшись разобраться, он обнаружил, что в основе его лежит страх, но какой-то необычный, сладкий страх. «Мне еще мазохизма не хватало,» – испугался поначалу Игорь Михайлович. Он попытался объяснить себе это естественным напряжением мужчины, ожидающего встречи с женщиной, но обмануть себя ему не удалось. В смысле секса Eлка была примитивна, как топор, и примерно так же темпераментна. Во всяком случае, ее нельзя было даже сравнивать с профессионалками из «Интуриста», с которыми Игорю Михайловичу доводилось частенько работать. Да и другие его женщины дали бы ей сто очков вперед. В конце концов, он перестал заниматься самокопанием и научился просто получать удовольствие от этого странного, сладкого страха. Это «нечто вроде» длилось почти полгода, до самых августовских событий, а вскоре N…у него забрали. Какое-то время он вспоминало ней, а потом… забыл.
– Так вот, как видишь, я сделал за тебя всю работу, – спокойно, но жестко сказал тесть. – Тебе остается только получить деньги, так что уж постарайся ничего не испортить. В конце концов, кто обязан заботиться о твоей семье: я или ты?
Игорь Михайлович, наконец, добрался до своей станции и поднялся на поверхность. По улице, торопясь по своим офисам, энергично шагали сосредоточенные, погруженные в себя серолицые мужчины и женщины. Под низким, свинцовым, давящим небом город вконец раскис, истекая жидкой грязью, источаемой, казалось, каждым его камнем.
«Ч-черт, – ругнулся про себя Игорь Михайлович, раскрывая над собой зонтик, – а ведь мне сегодня еще тащиться на Полежаевку – встречаться с этой N…». Через несколько минут он стоял перед большой дубовой дверью. Автоматическим, отработанным за долгие годы движением он потянул ее на себя, и дверь, слегка скрипнув, привычно легко повернулась. На какое-то мгновение он, придержав тяжелую дверь, задержался на пороге, а потом шагнул внутрь, чувствуя себя старой слепой клячей, опять, впрочем, как и каждое утро всей ее длинной, бессмысленной жизни, впрягаемой в водяное колесо.
Подняв воротник плаща и спрятавшись под зонтом от холодного, резкого ветра, гонящего вдоль улицы водяную взвесь, Игорь Михайлович, замерзший и оттого раздраженный и злой, стоял в самом начале улицы Куусинена, в паре десятков метров от выхода из метро и ждал N…. Он не очень удачно рассчитал время пути, потому и приехал на пятнадцать минут раньше. А она еще и опаздывала уже, как минимум, минут на пятнадцать. Итого битых полчаса под этим гнусным дождем. Надо было договариваться о встрече внизу, на станции метро…
Она выпорхнула из такси и, сделав пару шагов по тротуару, остановилась, оглядываясь по сторонам. Игорь Михайлович узнал ее сразу, несмотря на мешковатую, по-монашески длинную юбку, выглядывающую из-под пальто, на косынку, скрывающую волосы, и большие черные очки в пол-лица. «Последствия
