Сосо метнул на него взгляд, и всем показалось, что в полутемной комнате на миг стало светлее.

Кто пойдет к Манташеву? – верноподданнически глядя на своего кумира, спросил Симон.

Ты пойдешь, – ответил Сосо.

А если он не захочет со мной разговаривать?

Захочет. У него где поместье? В Поничала?

Да, на берегу Куры.

Чтобы он был сговорчивее, надо сжечь что-нибудь из хозяйственных построек… Не поумнеет, подожжем дом.

Конюшню, – почему-то обрадовался Симон. – У него там лошади породистые, дорогие. Много лошадей…

Причем тут лошади, Камо? – удивился Сосо столь нерациональной жестокости. – Это же не люди… После придешь к Манташеву… Не будут пускать, намекнешь, что знаешь кое-что про пожар.

Сосо оказался прав, как всегда. Манташев дал деньги.

Батум встретил холодным порывистым ветром с моря, разносящим по улицам протяжную песнь муэдзина, оранжево-желтыми мандаринами, которыми в сезон, кажется, завален весь город и… полнейшим непониманием местного комитета. Местные испугались радикализма тифлисского эмиссара. Видимо, море, порт, близость турецкой границы и… повальная контрабанда – не самые лучшие декорации для революционной деятельности. С местными он разругался в пух и прах. Его поддержал только один человек. «Фактически, организацию надо создавать заново, – подумал Сосо. – А с этими, заплывшими жиром…»

Остановился он по адресу, который ему дали еще в Тифлисе. С местными решил не связываться. Хозяин дома, рабочий-аджарец, работал на заводе братьев Нобелей. Это было очень кстати. Сосо действовал через него. Через короткое время завод был готов к забастовке. Все рабочие были поделены на десятки, во главе каждой стоял начальник. Каждой десятке была определена своя задача. Револьверы, закупленные здесь же, в Батуме, были розданы рабочим. Избран был штаб из пяти человек, который должен был осуществлять оперативное руководство забастовкой. А направлял этот штаб, естественно, он, Сосо. Причем его не видел никто, кроме Мехмета Даривелидзе, у которого он квартировал, и двух членов штаба. Все было великолепно продумано и исполнено, и даже дата выступления назначена.

Но за несколько дней до забастовки на заводе подняли зарплату рабочим в полтора раза. Рабочие тут же отказались выступать. Сосо аж зубами заскрипел, поминая недобрым словом местных комитетчиков. «А с этими, заплывшими жиром… – снова подумал он, – мы еще разберемся». С некоторых пор он думал о себе только так: «мы».

Члены штаба и руководители десяток, простимулированные Сосо, продолжали свою работу, ежедневно вливая яд классовой ненависти в сознание рабочих. А Сосо… Сосо оставалось ждать и мучиться от вынужденного безделья.

За дверью опять послышалось острожное поскребывание. «Какого черта ей опять нужно», – раздраженно подумал Сосо, ожидая увидеть робкую физиономию хозяйки. Но дверь вдруг широко распахнулась, на пороге стоял какой-то господин, а хозяйка, пытаясь выглянуть из-за его спины, делала какие-то судорожные жесты.

«Полиция!» – вспыхнула в мозгу паническая мысль, а правая рука, мгновенно юркнув под подушку, нащупала шершавую рукоятку нагана.

Здравствуйте, молодой человек. – Господин шагнул в комнату и захлопнул за собой дверь. То, что за ним следом в комнату не ввалился десяток полицейских в форме, несколько успокоило Сосо, но он все же не думал пока расставаться с наганом, продолжая держать руку под подушкой и внимательно следя за вошедшим.

Кто вы такой и зачем пришли сюда? – спросил Сосо вместо приветствия. Он уже сумел взять себя в руки, и в его голосе не чувствовалось ни нотки волнения.

Незнакомец, не торопясь отвечать, обвел комнату взглядом, снял пальто и шляпу и повесил их на гвоздь, рядом с одеждой Сосо. Потом, не спрашивая разрешения, прошел к столу и, выдвинув стул, уселся на него, забросив ногу на ногу. Сосо внимательно следил за этим наглецом… и ждал, как в случае с мухой.

Господин взял со стола «Фауста», раскрыл, полистал и, отложив его в сторону, сказал:

Экие, вы, однако, книги читаете, молодой человек… Молодец, молодец… Хвалю! Не скучно? Нет?

Говорил он по-русски, но с жутким акцентом. Слова произносил быстро, как будто выпаливая их из пушки, к тому же глотал и комкал окончания.

«Мингрел», – решил для себя Сосо. Об этом свидетельствовала не только манера говорить, но и рыжая, аккуратно постриженная и уложенная шевелюра. Господин вообще выглядел респектабельно. Одет он был в дорогой костюм в серую и черную полоску, из нагрудного кармана которого выглядывал белый платок. Галстук спокойных тонов и черные лаковые ботинки дополняли гардероб незнакомца, создавая впечатление солидности и богатства.

«Не-ет… – подумал Сосо. – Это не какой-нибудь мелкий чижик из полиции. Бери выше. Этот – явно какой-то крупный жандармский чин. Не ниже полковника… То, что он явился один – неплохой знак. Ну что ж… Будем договариваться».

Незнакомцу было лет около сорока. Скорее более, чем менее. Выпуклый, шишковатый лоб. Треугольное лицо, закачивающееся клиновидной темно-рыжей бородкой, загибающейся внутрь наподобие запятой. Презрительно оттопыренная пухлая нижняя губа. Острый, крючковатый нос, нависающий над нафабренными усами того же цвета, что и борода.

Незнакомец вперил в Сосо тяжелый взгляд своих черных глаз, как будто стараясь заглянуть на самое дно его души. Но Сосо такими штучками не проймешь. Он и сам умеет так смотреть. Не сумев смутить Сосо своим взглядом, господин отвел глаза в сторону и забарабанил пальцами по столу.

Так… Так… Книжки умные читаете, я так понимаю, язык немецкий взялись самостоятельно изучать… Так, так, похвально молодой человек… Как революционеру без немецкого языка? Никак. Нельзя. Маркса надобно читать только в оригинале. Да-с…

Кто вы такой и зачем пришли сюда? – повторил свой вопрос Сосо. Ему уже изрядно поднадоели позерство и самолюбование «жандармского полковника». Хотелось побыстрее перейти к делу.

Расслабьтесь, мой друг, расслабьтесь. – Мингрельский акцент вдруг неожиданно улетучился. – Ручонку-то уж можно было бы и вынуть из-под подушки. Пальчики, чай, занемели от напряжения. Так ненароком и пальнуть можно… – Господин противно захихикал. – Право слово, да бросьте же вы свой револьвер. В конце концов, ну не будете же вы в меня стрелять… Шуму наделаете, потом еще от трупа избавляться надо… Не рационально-с, молодой человек. Я к вам по делу, а вы…

А если по делу, так дело и говорите. Нечего тут… – грубо оборвал его Сосо. Он вытащил руку из-под подушки и пригладил вспотевшей пятерней жесткие непокорные волосы.

Ну что ж, к делу, так к делу. Извольте-с… Ваша матушка до вас произвела на свет еще двух мальчиков, но оба умерли во младенчестве.

Причем здесь моя мать? – зарычал Сосо. Его рука снова юркнула под подушку, но наган за что-то зацепился и никак не хотел появляться наружу.

Но, но, – прикрикнул «жандарм», – спокойнее, молодой человек, спокойнее. Вы ведь хотели говорить о деле?

Первый гнев схлынул, и Сосо оставил попытки выдернуть наган из-под подушки. Он скрестил руки на груди и приготовился выслушать незнакомца.

Так вот-с… Будучи на сносях в третий раз, ваша матушка, не переставая, молила его, – незнакомец показал указательным пальцем на потолок, – чтобы он даровал ее третьему сыну жизнь. Она очень истово и искренне молилась. И он, – здесь незнакомец округлил глаза, – услышал ее. И было ей видение, чудесный сон про то, как она разговаривает с ним. Или с кем-то из его компании. Признаться честно, не знаю, да это сейчас и не важно. Так вот… Он внял ее молитвам и обещал даровать жизнь ее сыну. Но с одним условием. Что этот самый сын, то есть вы, молодой человек, посвятит всю свою жизнь служению церкви, его церкви. И она поклялась страшной клятвой. Ваша матушка, бедняжка, признаться, делала все, чтобы сдержать клятву, но то, что предначертано, изменить невозможно. Никому. Даже ему. – Палец «жандарма» снова указывал на потолок.

Вы читаете Затон
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату