ехать вчера в ночь. Местные его еле уговорили на сабантуй остаться. Да и мы поднажали немножко. Неудобно, мол, хозяев обижать.
В нижегородском управлении подполковник Рыжиков был каким-то там замом по воспитательной работе. Именно он был руководителем группы, командированной в Самару, и постоянным персонажем Генкиных баек и анекдотов.
Пока они дошли до гостиницы, Анна вволю посмеялась над толстым, туповатым Рыжиковым. И не важно; врал Генка или нет, главное – было смешно.
Ох, – тяжко вздохнул Генка, остановившись перед входом, – опять всю ночь не спать.
Почему? – искренне удивилась Анна.
Понимаешь… Год назад был я в командировке на Кавказе. Контузило меня там. Взрывное устройство неподалеку ахнуло. С тех пор не могу толком спать. Так… Закемаришь, может быть, на часок и все. А тут еще Рыжиков храпит… Мы с ним в одном номере. – пояснил Генка. Они вошли в вестибюль и направились к стойке – за ключами. – Одно только помогает… – Сокрушаясь, он покачал головой. – Добрая порция качественного секса на сон грядущий. Тогда сплю восемь часов, как убитый.
Анна, наивно ожидавшая новой истории про бестолкового Рыжикова, тут от всей души расхохоталась.
Так женись, – посоветовала она. – С эдаким даром ты любую осчастливишь. На руках тебя носить будет.
Да… Женись… – с кислой физиономией повторил Генка. – А ты знаешь, сколько у нас в милиции ночной работы? Раз в неделю, в лучшем случае, дома ночевать приходится. Кто ж такого терпеть будет?
Тогда, тем более, нет проблемы. Так для работы даже лучше, – снова засмеялась она.
Они вошли в лифт.
Ты вот смеешься, – вполне серьезно сказал он, – а человек страдает… А тут еще эта гостиница… Черт знает что здесь творится! Еще лучшей в городе считается… Позавчерашней ночью – пожар…
Как пожар? – удивилась Анна, имевшая обыкновение ночью крепко спать.
Вот так. Лифт загорелся. Я ж не сплю. И все слышу. Жаль, поздно из номера вышел. Уж я б ему…
Кому ему?
Мужик какой-то в лифте застрял. Шумит, стучит, выбраться не может. Снаружи тоже не могут открыть. А потом в лифте начался пожар. Зачем он его, гад, поджег? Непонятно. Вызвали пожарку, сломали двери. В суматохе-то мужик и смылся. А я подоспел к шапочному разбору. – Они вышли из лифта и шли по коридору своего этажа. – А вчерашней ночью – лежу… Топ-топ-топ – кто-то несется по коридору. Через пятнадцать минут – опять. Ну, думаю, погоди. Выскакиваю в коридор, но только спину его и увидел. Стою – жду. – Они подошли к номеру Анны, и она отперла замок. – Через пятнадцать минут снова несется. Решил – скручу его и вызову наряд. Будет знать, как порядочных людей по ночам беспокоить. Он бежит, глаза безумные, и бормочет: «Где четырнадцатый этаж?» Представляешь? Еще издевается, гад. Бежит по четырнадцатому этажу и еще спрашивает: «Где четырнадцатый этаж?» Ну, я как рубанул ему по ногам, он так и полетел. И башкой о косяк. Во-он той двери. – Генка указал пальцем, куда именно влетел незнакомец. – Прямо об угол. Убил, думаю. Еще этого мне не хватало. Подбегаю – нет, живой. Но без сознания. Пришлось вместо наряда скорую вызывать.
Как он выглядел? – с трудом ворочая шершавым языком, липнущим к враз высохшему небу, спросила Анна.
Черные джинсы, черная водолазка. Среднего роста. Худой… Скорее сухощавый, как будто высушенный на солнце. Черты лица правильные, европейского типа. Волосы темно-каштановые, почти черные. Глаза… Глаз не видел, они у него закатились, – вполне профессионально описал бегуна Генка. – Ну, ладно… – Он переступил с ноги на ногу. – Спокойной ночи. – Не оборачиваясь, он сделал пару шагов назад. – Если захочешь поехать обратно с нами, автобус отходит от гостиницы в восемь. – Он сделал еще пару шагов назад, удаляясь от Анны.
Ты куда, Ген?
К себе…
Но ты же опять не сможешь заснуть.
Не смогу…
Она толкнула внутрь дверь своего номера и сделала приглашающий жест рукой.
Эпизод 17. Сосо. Царицын. 1918
Сюда, товарищ предвоенсовета, – двухметровый серб Джурович в последний момент обогнал их и, пробежав вперед несколько метров, застыл у трапа по стойке «смирно».
Председатель военного совета, за ним командарм поднялись по шаткому, скрипучему трапу на борт. Наверху их встретил немолодой человек с аккуратной седой бородкой, одетый в черную форменную шинель и фуражку с не по-русски высокой тульей, на околыше которой вместо кокарды красовались перекрещенные якоря.
Капитан Морозов, – представился он, по-военному подбросив сжатую ладонь к виску.
Из бывших? – процедил сквозь зубы командарм.
Капитан парохода «Святая Анна» с 1913 года. С момента спуска, – по-прежнему держа руку у виска, ответил капитан.
Предвоенсовета, потеряв всякий интерес к капитану, кивнул Джуровичу, уже взбежавшему по трапу:
Показывай.
Джурович, проскользнув мимо них ужом, раскрыл дверь и, неуклюже, как цапля, перешагнув через высокий порог, исчез в темном брюхе парохода. Предвоенсовета и командарм двинулись за ним. Коридор освещался плохо, только аварийным освещением, но тут Джурович, убежавший вперед, толкнул какую-то дверь и в коридор полился дневной свет.
Предвоенсовета и командарм двинулись на свет.
Годится, товарищ предвоенсовета? – с надеждой в голосе спросил Джурович, когда они перешагнули порог большого светлого зала. – Мы тут собрали мебель, какая осталась: столы, стулья… Карты можно расстелить…
По-моему ничего, – кивнул головой командарм. – Как считаешь, Сосо? – Cпросил он, обращаясь к предвоенсовета.
Это что? – предвоенсовета указал пальцем в угол, где, словно гигантская камбала, на паркетном полу плашмя лежал белый рояль без ножек.
Джурович замялся, пожал плечами.
А куда его? Его отсюда можно только через окно – за борт. Вроде жалко…
Здесь раньше был музыкальный салон, – пояснил появившийся в дверях капитан.
Музыкальный салон… – презрительно хмыкнул предвоенсовета. – Связь обеспечил? – Без всякого перехода задал он вопрос Джуровичу.
Так точно. Вестовыми.
А телефон?
Не… Не успели еще, товарищ предвоенсовета. – Вытянувшись по стойке «смирно» во весь свой гигантский рост, серб виновато смотрел на начальство.
Сосо, зачем нам телефон? – зашептал на ухо председателю военного совета командарм. – Нам здесь осталось, может быть, меньше суток…
Предвоенсовета резко обернулся и глянул в упор на командарма своими желтыми тигриными глазами, отчего тот съежился и даже, как будто, стал ниже ростом.
Даю час. Чтобы связь была.
Есть! – Отсалютовал Джурович и бегом бросился исполнять приказ.
Предвоенсовета покачал головой, коротко бросил:
Нет. Это помещение не подойдет. – Он вышел в коридор и двинулся по нему, раскрывая подряд все двери. – Почему везде такая грязь, капитан? – Брезгливо морщась, спросил он.
Видите ли, мы только что из рейса. Туда везли зерно, обратно боеприпасы, – спокойным голосом пояснил капитан. – Судно не приспособлено для перевозки грузов. Это пассажирский пароход, круизный
