ведь дорого берешь… Сейчас сидишь, морализируешь с пушкой в руках… Какие вы там все нехорошие! Да из-за чего там у вас все произошло: из-за денег или из-за ревности? – Эдя брезгливо выпятил полные губы. – Тоже мне, морализатор… Сам-то, небось, свои гробовые бабки тратишь на сладкую, разгульную жизнь? Машина-то у тебя нехилая… – Эдя похлопал рукой по рулю.
Нет, – спокойно ответил Слава. – Деньги я трачу на помощь бедным, попавшим в беду людям. Я решаю двуединую задачу. Я помогаю тем, кто в этом нуждается, а заодно избавляю общество от вас, мерзавцев, тем самым исправляя его. Такая вот дихотомия.
А как ты определяешь, – осторожно поинтересовался Эдя, слегка обалдевший от таких признаний, – кто достоин твоей помощи, а кто нет?
Я чувствую. Сердцем.
Хренов ублюдок! – вызверился Эдя на собеседника. Глаза его налились кровью, с губ во все стороны летела слюна. – Ты кого из себя возомнил? Робин Гуда? Господа Бога? Этого хочу – казню, а хочу – милую; того награждаю, а этот пусть подождет? Да ты сумасшедший, братец!
Нет, я не сумасшедший! – в ответ заорал Слава.
Сумасшедший, сумасшедший! Ты Аньку убил, а какой из Аньки мерзавец? То есть, мерзавка? Да она за свою жизнь мухи не обидела. Родители у нее остались: отец – университетский преподаватель, да мать – библиотекарша. То-то миллионеры… Одна она у них… Спасибо тебе, дорогой. Исправил общество. Уж так исправил…
Я ее не убил. Несколько раз пробовал, но неудачно. Она жива.
И не будешь убивать?
Нет, не буду.
Ф-фу, – с облегчением вздохнул Эдя, как будто сбросил с плеч непосильный груз. – Слава Богу. Одним грехом на душе меньше.
Слава широко распахнул дверь и, не размахиваясь, резким движением зашвырнул пистолет в кусты.
Убирайся!
Что? – не понял Эдя.
Иди на все четыре стороны. Свободен. – Слава говорил, глядя в сторону, не оборачиваясь к Эде.
Какое-то время они сидели молча, смотря каждый в свою сторону, подперев раскрытые двери машины носками своих ботинок, пока Эдя не нарушил молчания:
А я друга сегодня похоронил… И остался один… и мне даже некому рассказать об этом. Последнее время они меня так раздражали… Я все собираю, собираю, а они все тратят, тратят… Казалось, из-за них я никогда не достигну своей мечты. Но вот Анна исчезла, Вадя погиб, а я совершенно не чувствую радости от того, что между мной и моей мечтой уже никто не стоит. Да мне, признаться, и не хочется уже ничего. Оказалось, что все мечты и желания имеют ценность и смысл, когда рядом с тобой кто-то есть.
Каким он был? – спросил Слава.
Кто? Вадька? Он был моим другом, – просто ответил Эдя.
Но он же заказал тебя…
По глупости, наверное, – предположил Эдя. – Я уверен, что он жалел об этом.
Наемный убийца повернулся к своей несостоявшейся жертве и протянул руку.
Слава. – Они обменялись рукопожатиями, потом снова отвернулись каждый в свою сторону и снова долго молчали.
А ты в Бога веришь? – неожиданно спросил Слава.
Н-наверное… Верю… В церковь хожу… Иногда.
Помогает?
Эдя слегка задумался.
Н-не очень.
Слава закрыл глаза и осторожно повращал головой сначала слева направо, потом наоборот, пробуя, действительно ли ушла головная боль или только притаилась и ждет удобного случая, чтобы снова наброситься на свою жертву.
Ты куда едешь? – поинтересовался Эдя.
На север.
Зачем?
Не знаю. Найду тихое место, поживу там, может быть, пойму что-нибудь. До встречи с вами у меня в башке было какое-никакое представление о мире, в котором я живу. Он был скверный, несправедливый, но я понимал его. А теперь ни черта не понимаю. Я не знаю чего желать, к чему стремиться. Не знаю.
А можно мне поехать с тобой? – робко поинтересовался Эдя.
Что ж… – Слава пожал плечами. – В машине места много.
В окнах деревенских изб, мимо которых они проносились, уже зажегся свет, густые лилово-синие сумерки со всех сторон облепили серую ленту дороги, оседая на обочинах белыми клочьями тумана.
Эдя щелкнул пальцем по приборной доске.
Заправиться надо. Бензин почти на нуле. Следующая заправка – наша.
Надо – так надо, – охотно согласился Слава.
Заправочная станция, сияя огнями, как сказочный чертог, возникла справа, прямо посреди поля, покрытого белым туманом, как взбитыми сливками. Эдя остановился у колонки и вышел из машины. Он покрутил головой в поисках заправщика и, никого не обнаружив, сам вставил заправочный пистолет в бак.
Стеклянные двери бесшумно разъехались перед ним, пропустив в просторный торговый зал, залитый ярким белым светом. Он вспомнил, что сегодня ничего не ел и пошел вдоль полок с продуктами. Подойдя к кассе, Эдя выложил на прилавок четыре пакета с круассанами и большую бутылку колы, но тут, хлопнув себя по лбу, как будто вспомнив что-то важное, вернулся к полкам и притащил оттуда бутылку виски и пару пакетов чипсов.
«Э-эй! – за кассой никого не было, и Эдя заглянул вниз, за прилавок. Пусто. Он подождал еще немного, но в зале по-прежнему было пусто. Оставив покупки, он еще раз прошелся по залу, открыл дверь туалета и, крикнув: Э-эй! У вас покупатели! – вернулся к кассе. Никого. – Ну и черт с вами. Не хотите и не надо», – решил он и, зайдя за прилавок, помороковал с компьютером, включая нужную ему колонку. Потом сложил покупки в пакет и, оставив деньги рядом с кассой, вернулся к машине.
Держи. – Сунул он пакет Славе, а сам взялся за заправочный пистолет.
Что так долго? Там что – очередь? – поинтересовался Слава, высунувшись из машины.
Да нет. Никого. То есть, вообще никого. Понимаешь? – Эдя улыбнулся. – Мне даже колонку пришлось самому включать. Странно, да?
Да… – согласился Слава. – В последнее время со мной много странного происходит.
Эдя закончил заправку и, повесив пистолет на место, уселся за руль.
Мне тут мысль в голову пришла. – Эдя залез в пакет, который Слава по-прежнему держал на коленях, и достал виски. – За это надо выпить. – Он отвинтил крышку и сделал глоток. – Я знаю, куда мы едем. Мы едем на Соловки. – Он протянул бутылку Славе.
Я не пью, – отказался тот. – Почему на Соловки?
Ну, тогда и я не буду. – Эдя швырнул бутылку в окно, и она, хлопнув, как бомба, разлетелась на тысячу хрустально-золотистых искр. – Почему Соловки? Там место хорошее. Монастырь.
Там был концлагерь, – буркнул Слава. – Впрочем, мне все равно. – Согласился он и тут же предложил: – Давай-ка я за руль сяду.
Они поменялись местами и снова двинулись в путь. Стало совсем темно. Дорога пошла вниз, и теперь туман, уже не довольствуясь обочинами, наползал на дорогу, скрывая ее из виду. Слава сбросил скорость и полз, как черепаха, напряженно всматриваясь вперед. Эдя уминал круассаны, запивая их колой.
Ты чего не ешь? – Он подсунул пакет Славе.
Погоди. Не видно ни черта.
Красные огни стоп-сигналов вдруг возникли перед самым носом, выскочив из тумана.
Тормози! – заорал Эдя, едва не подавившись круассаном.
Они остановились в нескольких сантиметрах от стоящей впереди машины и вышли на дорогу – узнать,
