Книга Перемен. Судьбы петербургской топонимики в городском фольклоре.

Как пишет Игорь Грабарь, ссылаясь на современников зодчего, «под его смешной внешностью скрывались добрейшее сердце, чудесная славная душа и бесконечное добродушие». Он искренне восхищался успехами других и, будучи яростным адептом нового, классического направления архитектуры, с уважением относился к таланту и мастерству зодчих иных стилей и направлений. Сохранилась легенда, как Кваренги, не понимавший и «даже презиравший» архитектуру елизаветинского барокко, которая в конце XVIII века казалась уже и смешной, и жалкой, ежедневно проходя на строительство Смольного института мимо растреллиевского Смольного собора, каждый раз снимал шляпу, поднимал огромную голову к куполам и восклицал: «Ессо una chiesa!» («Вот это церковь!»).

Кстати, некоторое отступление фасада Смольного института от красной линии собора многие наблюдатели связывают не столько с профессиональными, сколько с этическими соображениями. Таким образом Кваренги якобы выразил уважение к своему предшественнику – архитектору Растрелли.

Что же касается расхождения в написании фамилии зодчего, то петербургская фольклорная традиция связывает это с весьма непривлекательной внешностью архитектора. Природа наградила его уродливым носом и резким, крикливым голосом. Говорят, петербургские няньки пугали им детей. В столичной художественной среде только ленивый обходил молчанием эти досадные обстоятельства. Обидные карикатуры и оскорбительные пасквили сопровождали архитектора всю жизнь. Особенно изощренными издевательства стали после единственной его творческой неудачи с проектом Биржи на Васильевском острове, которую пришлось разобрать, а строительство передать другому зодчему.

Однажды известный художник Борис Орловский нарисовал карикатуру, на которой Кваренги был изображен в шляпе и совершенно обнаженным, в окружении болотных лягушек на фоне Биржи, отнятой у него и построенной по проекту архитектора Тома де Томона. Под карикатурой стояла подпись: «Ква-ква!» Если верить фольклору, зодчий не выдержал подобного глумления и сменил первую букву своей фамилии. С тех пор в Петербурге архитектора звали то Кваренги, то Гваренги.

1950-е. Точная дата изменения написания фамилии зодчего в городской топонимике неизвестна, однако с середины 1950-х годов на картах и планах Ленинграда появляется современная форма названия: переулок Кваренги.

Комсомольская площадь

1950-е. Площадь на пересечении проспекта Стачек и двух улиц – Кронштадтской и Краснопутиловской – приобрела свое архитектурное оформление в 1955–1962 годах по проекту архитектора А. А. Оля. Круглая в плане, она получила соответствующее официальное название: Круглая. Можно предположить, что этот топоним имеет фольклорное происхождение. Скорее всего, так площадь называли в обиходной речи.

Площадь тесно застроена многоэтажными жилыми домами, образующими замкнутое пространство с единственным выходом в треугольник соседнего партерного сквера. В плане это придало сходство площади и сквера с отверстием для дверного ключа, за что площадь в народе получила название «Замочная скважина».

1958. В октябре 1958 года площадь переименовали в Комсомольскую, в честь единственной в советские времена молодежной коммунистической организации. В 1968 году идеологический смысл топонима был подчеркнут: на площади установили памятник с характерным революционным названием «Героическому комсомолу».

Кондратьевский проспект

1836. В середине XVIII века вдоль границ участка, принадлежавшего графу А. А. Безбородко, была проложена дорога в имение Кушелевка, которая так и называлась: Дорога в деревню Кушелевку. С 1836 года она стала называться Безбородкиным или Безбородкинским проспектом.

Впервые имя Безбородки в истории России упоминается в связи с назначением его в 1775 году секретарем при императрице Екатерине II. Екатерине этот потомок обедневшей польской фамилии был рекомендован управляющим Малороссийским краем графом Румянцевым. По воспоминаниям современников, среди секретарей Безбородко выделялся острой памятью, редкой работоспособностью, прекрасным знанием латинского и русского языков, а главное, «умением изящно выражаться» на последнем, что тогда было обстоятельством немаловажным. В основном Безбородко использовался при составлении указов и инструкций. Уже через пять лет он был произведен в генерал-майоры и определен в Министерство иностранных дел. С 1783 года Безбородко является фактическим руководителем внешнеполитического ведомства России.

Хитроумный политик и дипломат, он был незаменим при решении самых невероятных и запутанных межгосударственных коллизий. За это Екатерина прощала ему безудержную страсть к карточной игре, нравственную распущенность и постоянные пьяные загулы.

В Петербурге рассказывали легенду о том, как однажды Безбородко буквально выклянчил у Екатерины разрешение стрелять из пушек на собственной даче в Полюстрове. Императрица удивилась столь необычной просьбе, но отказать своему любимцу не могла. Вскоре город заговорил о частых пушечных выстрелах с правого берега Невы, из района дачи Безбородки. Оказалось, что именно так хозяин дачи отмечал каждый карточный проигрыш своих незадачливых партнеров. Однажды за ломберным столиком «прославился» личный медик императрицы Роджерсон. Говорили, что эта шутка так раздражила лейб- медика, что «едва не кончилась крупной ссорой».

Однажды Безбородко потребовался императрице так срочно, что на его поиски во все концы города были разосланы специальные гонцы, которые, будучи знакомыми с нравственным обликом Безбородки, должны были заглядывать в самые грязные притоны. Через два дня его нашли «в ресторане Франсуа Лиона среди пламенной оргии». Мертвецки пьяный Безбородко, тем не менее, мгновенно оценил ситуацию и, как рассказывает легенда, «приказал окатить себя ледяной водой, пустить кровь сразу из обеих рук», после чего «мгновенно протрезвел, переоделся и отправился во дворец».

Далее идет самая интригующая часть легенды. «Александр Андреевич, готов ли проект указа, о котором мы говорили накануне?» – спросила императрица. «Готов, матушка», – невозмутимо отвечал он. Достал из-за пазухи бумажку и стал читать. Императрица слушала внимательно, лишь изредка прерывая чтение одобрительными восклицаниями. «Очень хорошо, – сказала она, когда Безбородко закончил чтение, – оставьте мне эту бумажку, я хотела бы сама пройти ее с пером в руке». Безбородко побледнел и упал на колени, умоляя о пощаде. Никакого текста не было. Лист был чистым. Безбородко не читал. Он импровизировал.

Безбородко был облагодетельствован и следующим императором – Павлом I. Он сохранил все государственные должности и расположение царского двора. Однако Павел Петрович помнил, что еще в те времена, когда он был наследником престола, Безбородко его недолюбливал, да и не особенно скрывал это. Помнил об этом, вероятно, и Безбородко. Почти прямое доказательство этому мы находим в любопытном предании. Известие о кончине канцлера застало императора Павла I в Михайловском замке, когда он показывал его одному иностранному послу. «Россия лишилась Безбородки!» – торжественно, с печалью в голосе провозгласил адъютант, только что прибывший из дома канцлера. «У меня все Безбородки!» – с досадой прервал его император.

1918. В самом начале Гражданской войны в бою с белогвардейцами погиб комиссар полка А. А. Кондратьев, один из организаторов Социалистического союза молодежи Выборгской стороны. В том же году в целях увековечения его имени Безбородкинский проспект был переименован в Кондратьевский проспект.