канал.
— А теперь давайте подумаем, как будем вести уличные бои в городе, обратился я к присутствующим.
Опыт мы уже имели, но понимали, что в такой обстановке, где каждый дом превращен в крепость, не так-то легко сражаться. Особенно нам, танкистам. Мы нуждались в поддержке пехоты. Танк в городе стеснен, ему не хватает пространства для маневра, его на каждом шагу поджидают фаустники, он становится хорошей мишенью для артиллерии противника.
— Надо создать штурмовые группы, способные вести ближний бой в городе, предложил комбат Пупков.
— Ваше мнение совпадает с нашим, — сказал я. — За каждым танком закрепим по 5–7 человек — автоматчиков, саперов, разведчиков.
— Неплохо бы атаку прикрыть дымовой завесой, — высказался комбат Акиншин.
— Обязательно прикроем переправу. И не только пехоты, но и танков и артиллерии, — заверил нас начальник химслужбы бригады.
Короткая подготовка к атаке. Люди рвались в бой.
Вечером грянул батарейный залп катюш корпусного дивизиона. Это был своего рода сигнал начала штурма канала Тельтов. Вдоль берега поползла дымовая завеса. По засеченным целям ударили танковые орудия. Облюбовав огневую позицию во дворе невысокого дома, огонь открыли минометчики роты офицера Ильченко.
Автоматчики побежали к мосту. Противник встретил их огнем. Упал раненный в грудь автоматчик гвардии рядовой Сатаров. Но атака продолжалась. Атакующих поддерживали пулеметчики. В частности, гвардеец Сажин, устроившись за каркасом моста, посылал по врагу одну пулеметную очередь за другой.
Поползли к противоположному берегу саперы с толовыми шашками. На гвардейцев противник обрушил огонь из тяжелых минометов. Создалось довольно сложное положение. Мы вынуждены были прекратить атаку.
Забрезжил рассвет. Над каналом клубился легкий туман. Сырое, промозглое утро. Из штаба корпуса прибыл офицер. Он привез карту с нанесенной на ней задачей: к исходу дня форсировать канал и в дальнейшем наступать строго на север.
У нас еще есть время, и мы готовимся к бою. Офицеры штаба и политотдела довели до подразделений поставленную задачу, позаботились об обеспечении непрерывного взаимодействия.
В условленный час артиллеристы и минометчики произвели кратковременный огневой налет на врага. И снова в атаку ринулись автоматчики, саперы, разведчики. Первыми достигли противоположного берега саперы во главе с гвардии старшиной Федором Пасынковым.
Несколько часов шел бой за переправу. И лишь ночью нам удалось закрепиться на противоположном берегу, а танки переправить по наведенному мосту правого соседа — 3-й гвардейской танковой армии генерал-полковника П. С. Рыбалко.
Начались уличные бои. Медленно продвигались вперед танки, вслед за которыми шли автоматчики. Командиры батальонов Коротеев, Пупков и Акиншин очень расчетливо управляли ротами и, взводами в этих тяжелых в изнурительных боях.
Немецкая столица объята пламенем. Улицы заволокло дымом. Сотни самолетов бомбят противника, артиллерия непрерывно обстреливает его опорные пункты. Рушатся многоэтажные здания.
Бригада овладела районом Бабельсберг. Утомленный многодневными боями, я оставил на КП начальника штаба, а сам тут же прилег отдохнуть. Богомолов меня тормошит.
— Вот так новость! — говорит начальник политотдела. — Эррио мы освободили.
Сон словно рукой сняло.
— Бывшего главу французского правительства?
— Конечно его.
Вспомнили судьбу этого отважного человека. Эррио был схвачен гитлеровцами и заключен в концлагерь близ Парижа. Потом, когда гитлеровцам пришлось оставить Париж, они перевезли бывшего премьер-министра Франции в Бабельсберг. Здесь в числе семи тысяч узников разных национальностей Эррио и был освобожден.
По сообщению Богомолова, в лагерь первой ворвалась рота автоматчиков гвардии лейтенанта В. С. Езерского. Командира роты успела предупредить одна из узниц — сталинградка Тамара Прусаченко: в лагере содержится крупный французский политический деятель. Рота уничтожила эсэсовцев-охранников, помешала им увезти Эррио.
И вот он входит ко мне в комнату. Среднего роста, старый, поседевший. Лицо изрезано глубокими морщинами. Эррио тепло жмет мне руку, внимательно смотрит прищуренными глазами.
— Кто меня освободил? — интересуется он.
— Танковая бригада сибиряков-уральцев, — отвечаю я.
— А ваша фамилия?
— Полковник Советской Армии Фомичев.
— О, о сибиряках я многое слыхал! Отважный народ. Спасибо, что освободили от коричневой чумы, — говорит Эррио на немецком языке и на прощание просит меня сфотографироваться с ним и его супругой.
А тем временем с юго-востока на Берлин двигались немецкие части.
Бригада, оставив Берлин, по приказу командира корпуса, устремилась им наперерез. Несколько дней мы отбивали яростные атаки обреченных гитлеровских войск.
2 мая узнали радостную весть: Берлин пал. Это придало нам силы. Бригада упорно удерживала рубеж, и лишь немногим гитлеровцам удалось вырваться из окруженной котбусской группировки.
Прага зовет на помощь
Был теплый майский вечер. После дневных забот я присел возле автобуса. У штабной радиостанции собрались командиры батальонов и рот. Доносится глуховатый басок комбата Михаила Коротеева. Он рассказывает, как гвардейцы его батальона отбивали яростные атаки немцев, пытавшихся прорваться из окружения.
— Перебили мы гитлеровцев более тысячи, — говорит комбат.
— И мы уничтожили немало, — замечает гвардии майор Старостин. — Семь тысяч с лишним солдат и офицеров взяли в плен.
Офицеры вспоминают героев, сложивших свои головы в прошедшем бою. Опять слышится голос Коротеева, на этот раз печальный:
— Жаль, не уберегли гвардии капитана Сашу Сидельникова.
Буквально в последние минуты боя этот отважный офицер, командир роты, был сражен вражеской пулей.
Мы встали, сняли головные уборы и молча почтили светлую память погибших боевых друзей.
Ко мне подбегает радист Сергей Кестер:
— Послушайте, товарищ гвардии полковник, о чем говорит Прага.
Мы притихли. Из приемника доносился взволнованный голос:
— Говорит Прага, говорит Прага!.. Просьба города Праги ко всем союзным армиям. На Прагу наступают немцы со всех сторон. В действии германские танки, артиллерия и пехота. Прага настоятельно нуждается в помощи. Пошлите самолеты, танки и оружие. Помогите, помогите, быстро помогите!
В Праге ждут помощи от Красной Армии, у них нет оружия и боеприпасов, продуктов питания и медикаментов, на улицах города льется кровь патриотов.
Губы невольно шепчут: Мы слышим твой голос, Злата Прага, мы поспешим тебе на помощь! До Праги не менее 450–500 километров. Далековато до вас, родные братья, но в беде не оставим.
Мы уже знали, что в первых числах мая в столице Чехословакии вспыхнуло народное восстание.
