На следующее утро московский гость убыл с подписанной хозяином купчей. Дельце было не просто выгодным, а сулило баснословный барыш. Но самое главное, князь, желавший расширения московских владений, такую затею непременно одобрит.
Как только сани наместника скрылись за поворотом, в избе стали лихорадочно собирать вещи.
— Вяжи постели в узлы, да скатерть, скатерть не забудь!
— Эх, Ромка, всё тебе покою нет, засыпимся как-нибудь…
— Ты, Кулёк, лучше лошадей запрягай. Тогда и не засыпимся.
— Да ладно, куда спешить, наместник, чай до весны и не сунется в эти края. Ходу не ближний свет…
— Бережёного — бог бережёт… Наталья, ларец-то кому оставила? Князю московскому?
По весне, когда стаял снег, наместник приехал в село в сопровождении своего дружка тысяцкого и большого отряда кметей. Они добирались сюда целый день, сильно устали, но предвкушали обещанную новым хозяином славную попойку, да большое число пригожих, покладистых девок.
Но добравшись, наконец, до села не нашли они ни девок, ни людей вообще, ни скотины, ничего… Да и само село наместник узнал с трудом.
— Ты боярин, чего купил-то? — спросил тысяцкий, даже не слезая с коня.
Наместник сорвал с головы шапку и с досадой швырнул её оземь.
— Паскуда! — завыл он. — Рыжий чёрт!
Вместо заснеженных полей глазам открылась топкая, подозрительно напоминающая трясину, земля. Хижины, наспех срубленные из сырого леса, теперь частью погрузились в зыбун, частью осели и перекосились. Всё описанное в купчей поместье представляло собой большое, но совершенно ненужное никому болото.
Эпилог 2
Выехав за город, Заруба придержал коня, и пустил его дальше свободным шагом. Гнедку что — хоть и вовсе никуда не ехать — поплёлся еле-еле, поглядывая по сторонам.
А вокруг горело многоцветие осеннего леса. Природа догуливала последние деньки до наступления холодов и зажгла по такому случаю свои лучшие краски…
Всё это великолепие и прежде не слишком занимало воеводу, а теперь он желал любоваться красотами ещё меньше. Предстоящая встреча одновременно и радовала и вселяла тревогу. Мысли разбредались, а чувства переполняли старого воина.
Она ждала в условленном месте — на берегу маленькой лесной речки, что мерно текла под густыми сводами деревьев, старательно огибая возвышенности и неспешно подтапливая рыхлые берега. Проехав через полянку, воевода спрыгнул с седла; хлопнул по крупу, отпуская коня.
— Ты, однако, не слишком спешил, Малк, — улыбнулась Эрвела, шагнув навстречу.
— Я не спал всю ночь, — ответил Заруба. — Но выехал из города и вдруг испугался…
— Испугался? — рассмеялась Эрвела. — Но кого, или чего?
— Испугался, что не застану тебя… — сказал Заруба после заминки.
— Ну, если бы ещё помедлил, то может, и не застал бы.
Заброшенный охотничий домик на излучине реки зарос мхом по самую крышу. Прелый дух прогнившего сырого дерева стоял здесь, несмотря на открытое окно, проломленную кровлю и гуляющие сквозняки.
Они стояли друг против друга, не решаясь сделать последний шаг, способный поглотить то малое расстояние, которое ещё сохранилось между ними. Старый седой воин и вечно юная лесная дева стояли в полном смятении.
Ошалевшая ласточка, неведомо как задержавшаяся в этих краях, вдруг влетела в окно и заметалась вдоль стен. Заруба еле заметно вздрогнул, повернул голову, наблюдая за птицей. Ласточка, облетев несколько раз комнату, уселась под потолком.
Примета верная — к покойнику. Следовало бы поймать глупую птицу, да оторвать то чем думает, приговаривая, мол, на свою голову прилетела. Только так, по поверью, и можно избежать смерти. Но Заруба стоял как вкопанный.
Владычица знала приметы людей и оценила поступок воеводы.
— Спасибо тебе, Малк, — сказала она и поцеловала воина.
— Ради тебя стоит не убивать, — вспомнил Заруба. — Когда-то я сказал эти слова одному славному вурду, но не думал, что окажусь так близок к истине.
— Никто не умрёт, — спокойно сказала Эрвела. — Я знаю…
Этой же зимой, оставив службу у князя, Заруба покинул Городец Мещёрский, чтобы никогда больше в него не вернуться.
От автора
Настоящая книга, помимо изрядной доли художественного вымысла, основана на реальных исторических событиях, легендах и преданиях. Все приведённые в ней исторические факты достоверны, хотя их интерпретация значительно отличается от той, что можно прочитать в учебниках истории. В тоже время, вполне вероятно, что упомянутые учебники несут в себе не меньше, а то и больше вымысла, чем самый смелый фэнтезийный роман.
Эпоха русского средневековья, в том числе вторая половина четырнадцатого века, таит в себе немало любопытных событий, интриг и загадок. Отечественные писатели не раз обращались к этому времени, но большинство исторических романов так или иначе привязаны к Куликовской битве или событиям, происходившим вокруг неё. Нечего и говорить, что все эти романы были написаны в русле исторического мэйн-стрима, с его мудрыми московским князьями, пристально вглядывающимися в даль веков и произносящими глубокомысленные речи о грядущем величии русского народа. Все прочие народы современной России, с их самобытной культурой и верованиями, упоминаются в таких книгах крайне редко. Все прочие события встраиваются в официальную историческую концепцию или отбрасываются, как не соответствующие ей. А ведь происходили, в то время, и куда более любопытные вещи.
Четырнадцатый век это эпоха максимального расцвета независимых княжеств и, как следствие, наиболее ожесточённого противостояния между ними. Причём противостояния не столько военного, сколько культурного и экономического. Это эпоха борьбы за верховную власть и противодействия этой власти.
Четырнадцатый век, несмотря на спорную зависимость от орды, это эпоха свободы. Последнее столетие до образования централизованного государства со всеми его уродливыми проявлениями, вроде крепостного рабства, преследования инородцев и иноверцев, жестокой колонизации и имперских войн.
Князья и правители великих княжеств и земель (Литва, Новгород, Москва, Нижний Новгород, Рязань, Тверь) — реальные исторические персонажи. Политическая конъюнктура привела к искажённой картине их взаимоотношений. Дело подаётся так, что московские князья выступают поборниками единой Руси, предвосхищают исторические события, а недалёкие и амбициозные князья- соперники ставят им палки в колёса. Однако, по всей видимости, в реальности они не слишком отличались друг от друга.
Борьба московских, нижегородских и тверских князей за господство над Русью, имеет в своей основе распрю между сыновьями Ярослава в первые десятилетия монгольского вторжения. Достоверных сведений, о том, который из братьев Ярославовичей был старшим, нет. Официальная история считает таковым Александра Невского, оправдывая тем самым претензии Московского Дома на владимирский престол, некоторые исследователи склоняются в пользу Андрея (родоначальника суздальско-нижегородской ветви). Известно лишь, что наследовал отцу именно Андрей, что позволяет усомниться в обоснованности притязаний Александра Невского.
О Мещёрских князьях никаких сведений до нас не дошло, за исключением имени Александра Уковича, упомянутого в отдельных юридических документах (раздельных грамотах). Все остальные мещёрские имена, приведённые в настоящем романе, вымышлены.
Идея изобразить Алексия как русский аналог кардинала Ришелье не нова. Об авантюризме и интриганстве митрополита писал ещё его современник, Никифор Григора в своей «Истории
