— Не беда!.. Как тебя звать?
— Янина.
— Великолепно.
Янина была трезвее остальных. Она засыпала меня десятками вопросов, на которые приходилось отвечать. После двадцатиминутного разговора я убедился, что моя новая знакомая очень милая и хитрая гимназистка восьмого класса.
— Родители у тебя есть?
— Нет. Немцы два года тому назад убили папу. Мама умерла давно, когда мне было пять лет.
— Как же ты живешь?
— Помогает сестра…
Черноусов танцевал с черноволосой дамой, Кузякин обнимал совершенно пьяную женщину лет тридцати пяти, Шапиро «заговаривал зубы» шестнадцатилетней девушке.
— Ты бы отвел домой свою любаву, Кузякин — шутливо заметил Черноусов.
— Пойдем, что-ли?
Пьяная «любва» послушно встала и, с трудом передвигая ноги, последовала за Кузякиным.
Высокая, рыжая полька, все время сидевшая без кавалеров, затянула хриплым голосом гуральскую песенку. На второй строчке голос ее оборвался.
— К чорту всех панов советских офицеров — прокричала она и повалилась на пол.
— Если так настаиваешь — пожалуйста. Далеко живешь?
— Да!
Я помог Янине одеться и мы, распрощавшись с гостями, вышли на улицу. Янина взяла меня под руку и мы пошли по грязным тротуарам, часто сворачивая то вправо, то влево.
— Ты не русский — обратилась ко мне Янина неожиданно.
— Глупости — я русский.
— Где служишь?
— Это военная тайна — сказал я, рассмеявшись.
— Впрочем, не говори, я и так знаю.
Янина произнесла эти слова с такой уверенностью, что я невольно заинтересовался.
— Ты служила у немцев, Янина?
— Служила, на кухне в одном госпитале.
— Почему ты думаешь, что вру?
— Ты служила в военных частях. Помнишь, у лейтенанта ты рассказывала мне, как в тебя был влюблен один эсэсовский офицер?
— Помню. Он лежал у нас в госпитале.
— Врешь. Ты говорила, что он бывал у вас на квартире.
Янина умело выворачивалась и мне никак не удавалось смутить ее, — Почему-то я был уверен, что эта хитрая гимназистка пристала ко мне не только по одним любовным соображениям.
— Ладно! Не будем спорить. Ты мне скажи, в какой части я служу.
— В контр-разведке — последовал уверенный ответ.
— Почему ты так думаешь?
— Ваша контр-разведка плохо маскирует себя. Все офицеры опрятно одеты, культурны и умны. Это их сильно отличает от остальных армейских офицеров. Взять, хотя бы, к примеру, вас четырех. Все вы владеете иностранными языками, умеете обращаться с женщинами…
— Слушай, Янина! Если б я был офицером контр-разведки, я арестовал бы тебя.
— За что?
— За то, что знаешь очень много лишнего. Я уверен, что ты работаешь в Армии Крайовой. Считай меня, кем хочешь, я не стану разубеждать тебя. Но, запомни, крепко запомни, мой совет: не заглядывай часто смерти в глаза.
Янина молчала. Пройдя еще метров десять, мы остановились.
— Вот я и дома!.. Зайдешь, что ли? Сестра уехала. В. комнате у меня две постели, можешь переночевать.
Я видел хитрые глаза Янины, я слышал ее властный голос, ощущал теплоту ее тела. В душе у меня зашевелились сомнения.
— Нет, Янина, я пойду домой.
— Как тебе угодно!
Мы простились.
— Заходи завтра вечером. Буду ждать — крикнула она мне уже с крыльца.
Я ничего не ответил и быстро зашагал по направлению к городу. Частые убийства свидетельствовали о ненависти поляков к русским. Кто знает, что представляет собой Янина. Она бесспорно связана с Армией Крайовой. Откуда она знает столько интересных подробностей о советской контр-разведке?
Нет, жизнь мне пока не надоела. Тем более, что предстоит ответственная работа.
18 марта.
Вчера вечером наша маленькая оперативная группа собралась у Черноусова.
Началось пьянство. Кузякин рассказывал про свою «любву». Шапиро громко смеялся и подзадоривал «неопытного ухажора».
Черноусов пил стакан за стаканом.
— Коля, расскажи ты про свою блондинку — обратился он ко мне, с трудом поворачивая язык и глядя пьяными глазами в пустоту.
— Мне не о чем рассказывать. Я проводил Янину и возвратился домой.
— Вре-е-ешь! Ты — не наш. Ты — недорезанный буржуй.
— Пошел ты к чорту — выругался я.
Черноусов устремил на меня свои бессмысленные глаза и приоткрыл рот. Рука его скользнула по кабуру.
Я видел, как глаза его наливались бешеной решимостью. Еще секунда…
Капитан Шапиро схватил его за руку и вырвал наган.
— Брось, Ваня!
— Я убью его! Он — не наш! Он — недорезанный буржуй!
Сколько ненависти было в его голосе! Так ненавидеть могут только кровно обиженные люди.
— Если бы ты не был пьян, я бы иначе разговаривал с тобой. До свиданья… Никто не задерживал меня.
На улице я облегченно вздохнул. Правильно ли я поступил? Да! Нужно быть твердым, нахальным, дерзким. Только таким образом можно будет избавиться от лишних подозрений.
В 7 часов утра я проснулся от стука в дверь. Вошел Черноусов.
— Извини, Коля… Мне стыдно, право, за вчерашнее. Виновата водка.
Я не поверил Черноусову. Он ненавидит меня и теперь. За что? За то, что я буржуй? Но я же не буржуй. Мои родители — бедные крестьяне.
Не играет ли во всей этой истории загадочную роль Янина? Эта хитрая полька способна на все. Ей всего двадцать лет, а с каким уменьем она владеет собой в таких тяжелых условиях.
Впрочем, возможно, что Черноусов ненавидит меня интуитивно. Он старый чекист. Многолетняя работа развила в нем особое чутье к врагам.
19 марта.
В лагере, кроме нас, работает Хозяйственная разведка.
Сегодня утром я познакомился с Ритой. Это умная, симпатичная девушка.
— Вы по какой линии? — спросила меня Рита.
— Как вам сказать. Ищем специалистов по излучению радия.
Рита удивилась.
— Мы тоже интересуемся этим, но только в общем плане. Должно быть, излучение радия что-то
