В глазах Микаэля вспыхивает лучик надежды, связанной уже не со снимками и не с деньгами.
— Мне пришло в голову, что это актуальная тема.
Во всех газетах полно сообщений о появлении диких животных в городах. Это все равно что готовая реклама: люди напуганы, везде идут разговоры…
«Эх ты, бедолага, — думаю я. — Тебе больше не придется продавать свои снимки. Считай, что они уже проданы».
— Пойдем, выпьем кофе и обсудим кое-какие дела, — я подталкиваю Микаэля к дверям, а он чуть не спотыкается, стараясь двигаться так, чтобы моя рука оставалась на его плече.
АНГЕЛ
Я сижу в забегаловке, потягиваю пиво, и сердце мое все еще бьется от счастья и волнения.
— Ты сделал это, Песси, ты сделал это, — тихо шепчу я. — Я раздел тебя, я одел тебя. Теперь мы — одна команда.
ОТРЫВКИ ИЗ ДНЕВНИКА СУОМУССАЛМЕЛЬСКОГО ПОГРАНИЧНИКА УРЬЕ ЛУУККОНЕНА. ХОЙККАВААРА, 1981
Птн. 10.7.1981.
В 18.20 я подошел к будке и подвесил к крыше липкую ленту от комаров. Вороны клевали падаль. Кукушки куковали неподалеку от будки. Я сделал несколько снимков. Вороны кончили питаться около 21 часа, после этого наступила полная тишина. В 22.50 солнце стоит так низко, что верхушки деревьев, окружающих пруд, лишь слегка розовеют. В 23.00 я замечаю тролля, который собирается поесть. Он приближается к падали медленно, иногда останавливается и прислушивается. Тролль все время прячется за деревьями, так что я не могу как следует поймать его в объектив. Он подбегает к падали, отдирает мясо от ребер и тут же заглатывает. Освещение такое слабое, что я не делаю снимков. Потом тролль когтями передних лап принимается рвать жертву на большие куски. Я решаюсь все-таки поснимать. Услышав первый щелчок, зверь вздрагивает, услышав второй, вскакивает. Схватив кусок мяса, он убегает в лес так быстро, что у меня получается лишь несколько туманных кадров. Я не ложусь до четырех часов, но тролль больше не возвращается.
Вскр. 12.7.1981.
По-прежнему ничего. Я понимаю, что чуткий самец, услышавший щелчок фотоаппарата, уже не вернется, но думаю, что, может, сюда еще забредет какой-нибудь другой тролль.
Пнд. 13.7.1981.
Я вытянул пустой билет. Возле будки никого, кроме двух кукушек, в 21 ч. три вороны прилетели поужинать. В 21.45 они отправляются в сторону болота Хартикка.
Вт. 14.7.1981.
Подхожу к будке в 19–30. Еще слишком светло для троллей, зато появился медведь. Под левым глазом на площади около 4 см у него выдрана шерсть, это место распухло, глаз затек почти целиком, справа на морде царапина. Медведь ест и уходит в 20.20. В 23 ч. приходит медведь П. Теперь, когда медведи обнаружили труп, тролли вряд ли осмелятся к нему приблизиться.
Субб. 11.7.1981.
Ночью я несколько раз смотрел, не подошел ли кто-нибудь к остаткам туши. Я очень надеялся поймать в объектив самку троллей с детенышами — такой фотографии еще никто не сделал. Но вчерашняя встреча с троллем-самцом была моей единственной наградой.
АНГЕЛ
Но когда я возвращаюсь домой, опьянев от счастья, я обнаруживаю дверь приоткрытой. Песси исчез.
ПАЛОМИТА
Я несу сумку с радостью и опаской. Я купила кошачьей еды, не такую банку, как в прошлый раз. Мне хочется узнать, как поживают тролль и Микаэль. Я насобирала бутылок, скопила небольшую сумму и купила банку — это не за счет Пентти.
С лестницы доносится какой-то звук.
Черный призрак, клочок ночной тьмы мелькнул где-то в тени перил, и я знаю, что это такое.
Ведь я уже его видела. Ему каким-то образом удалось выбраться из квартиры.
Опускаю сумку на пол, торопливо подцепляю колечко и открываю банку с едой. Сую палец в светло- коричневую массу, встаю на корточки и подзываю его, помахивая рукой. Зверь сразу чует пищу, его уши появляются над перилами, потом он осторожно приближается ко мне, готовый, чуть что, бросится наутек, наконец приседает передо мной, ноздри подрагивают на маленькой изящной мордочке. Он тянется ко мне, облизывает мой палец, как будто помнит (а может, и правда помнит) то время, когда он был болен и слаб, а я была его мамой.
И шаги, шаги. Сверху. Я поднимаю глаза, тролль вздрагивает, но не убегает. Это Микаэль.
— Боже мой, боже мой, боже мой! — твердит он. — О господи! Черт побери, спасибо.
Он подходит и берет зверя на руки, словно ребенка, тот не сопротивляется, а хватает его за рубашку, как обезьянка. Микаэль не говорит больше ни слова, он молча поднимается по лестнице, перешагивая через две ступени, а я иду за ним. Сумка и открытая банка с кошачьей едой остаются на лестнице. Ну и пусть.
АНГЕЛ
Паломита входит в дверь следом за мной. Я запираю квартиру, иду в гостиную и опускаю Песси на пол. Не знаю, принести ли рулет или дать ему столько перепелиных яиц, сколько он пожелает.
— Вот черт, как он сумел это сделать? — спрашиваю я вслух, не думая о том, понимает ли женщина вообще, о чем я говорю. Меня трясет, но при этом я весь вспотел.
А что было бы, если бы эта сплетница, эта старая корова увидела Песси на лестнице?
Я тяжело опускаюсь на диван. Паломита садится рядом. Я начинаю быстро, почти истерично лопотать по-английски.
— Могу ли я тебя просить, могу ли надеяться, что ты никому не расскажешь о моем любимце ни ползвука?
В этом доме, кажется, нельзя держать животных, я его лишусь, если кто-нибудь узнает. Он никому не мешает. Он очень умный, он меня слушается, а других, может быть, слушаться не станет. С ним может что- нибудь случиться.
Женщина кивает и улыбается так, что ее узкое большеглазое лицо становится почти красивым. Она уже второй раз спасает Песси. Мне надо бы как-нибудь ее поблагодарить, но я не знаю как. Женщина смотрит на меня глазами кокер-спаниеля.
В прихожей слышен щелчок.
Я вскакиваю, и мы с Паломитой видим, как Песси вытянулся во весь рост, стал похож на кошку, которая старается достать что-нибудь, поставленное высоко, и, стоя на задних лапах, старается длинными пальцами повернуть дверную защелку.
Щелк.
Дверь открывается.
Песси смотрит на нас, выгнув хвост дугой. Все его существо излучает гордость.
Гордость. Радость от того, что он научился подражать мне, который каждый раз, уходя в чужой для него мир, именно таким способом открывает дверь.
— Он сам ее открыл, — удивляется Паломита.
Я одним прыжком оказываюсь в прихожей. Песси отступает в сторону, я закрываю дверь, вытаскиваю из кармана ключи и поворачиваю их в замке.
На меня нападает безудержный приступ смеха. Паломита сначала удивляется, потом тоже начинает застенчиво хихикать, а я хлопаю себя руками по бедрам и просто вою. Песси вздрагивает от изумления.
MAPTEC
