– Вроде всё, – оглянувшись, сказал солдат. – Сухой паек на три дня и боеприпасы для роты подвезут утром. Если что забыл для вас, привезу утром… Да! Вот еще!
Из той же сумки он вытащил три фляги:
– Возьмите. Боевая норма.
– Это что? – недоуменно спросил Калинин.
– Спирт.
– Зачем?
– Да уж пригодится, – подмигнув, ответил солдат. – Без этой водички тяжело будет вашим бойцам в атаку идти.
Он причмокнул губами, подбадривая лошадь, и уже собирался уходить, но Алексей остановил его.
– Постойте! – промолвил лейтенант. – А где мои гранаты?
– Зачем гранаты? Они вам не положены.
– Как же я буду воевать без гранат?
Порученец едва заметно усмехнулся:
– Вы – командир. Ваша задача людьми командовать, а не гранаты бросать.
– Дайте пару. Я очень прошу!
Порученец устало посмотрел в глаза молодому лейтенанту.
– Бог с вами! – Он снял с плеча тканевую сумку. – Возьмите мои. Там пара «лимонок». Запалы отдельно лежат в специальном карманчике.
Калинин принял сумку, как святыню.
– Теперь всё? – спросил солдат. – Тогда удачи!
И он ушел в темноту, ведя лошадь под уздцы. Глядя ему вслед, Алексей перекинул через голову матерчатый ремешок сумки с гранатами.
Глава 3
Рота отделилась от полка в восемь утра, когда блеклый контур солнца только поднимался над заснеженными полями. Солдаты двигались единой колонной по протоптанной дороге. Впереди шли Калинин с политруком, чуть позади – старшина. Замыкала строй лошадь по кличке Дуня, которая, кроме дополнительных боеприпасов для роты и корма для себя, везла на санях пулемет «максим». Передвижения, производимые дивизией, официально именовались перегруппировкой. На самом же деле дивизия отступала. Части Красной Армии оставляли позиции и уходили на запад. Пару раз рота пересекалась с другими подразделениями и колоннами автомобилей. Однажды красноармейцам даже пришлось вытаскивать санитарную машину, провалившуюся в яму под снегом.
Они двигались по стрелкам, указанным на карте из планшета. Алексей мало понимал в обозначениях, поэтому карту в основном читал политрук, долго и терпеливо объясняя каждую мелочь.
Часам к десяти рота осталась одна. Вокруг больше не урчали двигатели грузовиков, не плелись лошадиные повозки, да и солдатских шинелей, кроме своих собственных, было не видно. Только молочный нетронутый снег, насколько хватало глаз, да линия леса на горизонте.
По сравнению с ночной стужей десятиградусный мороз только бодрил. Алексей еще с вечера надел овчинный тулуп и нисколько не замерз, впервые ночуя на снегу. Однако истинную ценность командирской одежды он понял утром, когда обнаружил, что бойцы роты облачены кто в шинель, кто в телогрейку. Овчинные тулупы оказались только у командиров взводов и политрука. Старшина почему-то ходил в простом ватнике, хотя Алексей был уверен, что шуба ему тоже полагается. В общем, в овчинном тулупе Калинин почувствовал себя увереннее, в соответствии с должностью командира роты.
Около одиннадцати утра рота вышла на окраину деревни Потерянная.
– Всё правильно, как и указано на карте, – сказал Зайнулов.
– А разве на карте может быть что-то не так? – спросил Калинин.
– Бывает частенько.
Потерянная с виду казалась почти заброшенной деревней. Около десятка старых почерневших изб образовывали единственную улицу. Бойцов встречали старухи в ветхих, заштопанных тулупах, голова каждой укутана в шерстяной платок так, что вместо лица виднелся только кончик носа.
– Нужно сделать привал, – подсказал Зайнулов. Налетел порыв ветра, и где-то одиноко ударил колокол. – Возможно, нас покормят… Хотя, глядя на этих старух, полагаю, что кормить придется их.
– Здравствуйте, – обратился Калинин к ближайшей местной жительнице и замолчал, уставившись на нее.
Бывший студент исторического факультета неожиданно обнаружил, что платок старушки завязан совершенно необычно. Алексей еще не сталкивался с подобным ни в одной из деревень, где ему приходилось бывать. Концы платка завязывались не на шее, а на макушке. Эта занятная этнографическая особенность нарушила ход мыслей Алексея.
– Здравствуй, сынок. Куда путь держите?
– Здорово, мать! – вклинился старшина. – Можно мы у вас в избах передохнем?
– Очень невежливо, что он ей не ответил, – прошептал Калинин политруку.
– А ты бы добросовестно рассказал, куда мы направляемся? – спросил Зайнулов. – Семен Владимирович правильно поступил, он перевел разговор на другую тему. Учись.