– Ага.
Прижимистые люди всегда веселили Приходько. Он не упускал возможности вдоволь поиздеваться над ними.
– Это в какой же деревне таких умных растят? Вот бы мне там родиться!
– Деревня Устюгово Вологодской области. Но ты б там не родился, у нас болтливых нету.
– Чем же в вашей такой умной деревне занимаются? – не унимался Приходько. – Наверняка самолеты секретные разрабатывают.
До Смерклого начало доходить, что солдат подтрунивает над ним.
– Вот и видать, что не умный ты, – ответил он.
– Нам до вас – как до Луны! – произнес Приходько, состроив сиротливые глаза.
– Не знаешь, чем в деревне занимаются? – продолжил Фрол. – Хлеб растим, колхоз у нас.
– Сам-то небось тайком растишь?
– Почему?
– Небось прятал хлебушек, когда он стране был нужен?
– Что ты такое говоришь!
– А что ты заволновался? Значит, правда?
– А пошел ты!
Сладкий вкус сигары стал противен Смерклому. Слюной он затушил горящий кончик и убрал остаток в карман.
– А что там у тебя в вещмешке? – спросил глазастый Приходько.
– Вещи мои, – недовольно ответил Фрол. Напористый Приходько уже порядком надоел ему.
– Твои, значит. Тогда почему на твоей коробочке, которая из мешка выглядывает, немецкий крест нарисован? – Николай хмуро свел брови. – Ну-ка, признавайся: давно фрицем заделался?
– Ну чего ты кричишь на весь взвод, – шепотом стал оправдываться Смерклый. – Не моя она.
– Не твоя! Значит, надобно ее народной общественности предоставить! – И Приходько протянул руку, делая вид, что собирается взять коробку.
– Ну ты, хрен языкастый… Укороти руки! Не общественная это коробочка. А взята она из того же танка.
– Вот оно, значит, как! И что в ней?
– Консервы в банках. Продукты разные, – недовольно ответил Смерклый.
– Давай поделим между ребятами. Вот они порадуются! – предложил Николай.
– Сейчас! Разбежался! – Смерклый деловито поправил лямки вещмешка. – Я в тот танк лазил. Мое это. Никто не догадался, а я сообразил. Значит, никто, кроме меня, не имеет на это права!
– Получается, все вокруг несообразительные, отсталые?
– Все, а ты в особенности.
– Всё с тобой ясно, общественный альтруист, кулацкая твоя морда… – сказал Приходько, отворачиваясь.
– Как ты меня назвал?! – взвился Смерклый.
– Общественный альтруист.
– Неправда твоя! Ты меня кулацкой мордой назвал! – Оканье Смерклого сделалось сильным, почти невыносимым.
– Кулацкая морда – она и есть кулацкая морда, особенно если эта морда твоя! – с безразличным видом произнес Приходько.
Ярость ослепила Смерклого. Он готов был ударить Приходько, покалечить. Фрол повернулся к бойцу и увидел в его глазах бескрайнее изумление.
– Матерь Божья! – бормотал Николай, глядя куда-то вдаль. Смерклый проследил за взглядом солдата и, увидев это, крякнул от удивления. Их спор показался ему несущественным и пустым.
Старшина Семен Владимирович посмотрел вперед. Открывшаяся им панорама была чудесной и необычной, но старшина остался недоволен. Всё новое – плохо. И сулит неприятности.
Иван Ермолаев, командир первого взвода, много исходил сибирских лесов, повидал самые заповедные места в тайге, но чтобы такое…
Политрук Зайнулов вытер платком вспотевшую шею. «Как это могла сотворить природа? – подумал он. – Картина странная, необъяснимая и жуткая».
По рядам солдат пронеслись удивленные возгласы:
– Что это?
– В жизни такого не видел!
Алексей Калинин поднял глаза. Если на свете бывают чудеса, то одно он видел сейчас перед собой.
