пятьдесят или даже в сто каратов!
Хотя нет, не может. Агент Ричардсон в самолете упоминал, что «мертвой воды» остались последние капли. Все правильно, ведь лаборатория по ее производству взорвана. Интересно, кем?
Я смотрела на упаковки графитовых стержней. В голове крутилась шальная мысль.
Здесь полно качественного графита. А там, наверху – последний кубик «мертвой воды». Чем больше и чище камень, тем выше его цена!
Я не допущу использования «мертвой воды» в милитаристских целях! Американские вояки не получат субстанцию. Уничтожу «черного льва». Как? Сделав себя миллионершей – вот как! Миллионерша- пацифистка! Это поступок! И это деньги!
У меня даже дыхание перехватило от радужных перспектив. Какое скалолазное снаряжение я приобрету – мирового класса!..
Стоп колеса…
Бесценный кубик-то утащил дражайший Глюк… тьфу, то есть Глюки. Чтобы сделаться миллионершей, сперва нужно найти этого оборванца. Только где он сейчас шляется?..
Где…
Я подняла глаза и уставилась на стену перед собой. На ней в красивой рамочке висела гравюра. Та самая. Сцена казни Ганеша. Бушующее пламя, два человека в огне. Рядом – член францисканского ордена инквизитор Мейфарт.
Подошла и сняла картинку с гвоздика.
Как связаны «мертвая вода», о которой говорится в легенде, и «мертвая вода», полученная спецами ЦРУ? Ответа нет. Почему химики, которые работали здесь, повесили на стену эту гравюру о Ганеше? Потому что мифическая «мертвая вода» была символом их работы по созданию уникальной жидкости? Или потому что с легендой связано название проекта?
Или ученые ничего не изобрели?
А жидкость все-таки получил Ганеш?
Может быть, цель секретной лаборатории заключалась в том, чтобы определить формулу Ганеша и воссоздать «мертвую воду»?
Мурашки побежали по телу.
Неужели древний алхимик на допотопном оборудовании, с помощью примитивных знаний изобрел такую удивительную и одновременно страшную вещь?
Мне от моих размышлений сделалось нехорошо. Кстати, разъяснилась одна из неясностей легенды – зачем инквизитору понадобилась «мертвая вода». Мейфарта не интересовало ее разрушительное воздействие на биологические организмы. У инквизиции и без того хватало пыточных средств – испанские сапоги, дыба, огонь, в конце концов… Нет, Мейфарт мечтал о сказочных богатствах! Один из источников – знаменитый эликсир, который искали алхимики. Легендарная «живая вода», способная превращать металлы в золото! А Ганеш обещал алмазы! Вот он – путь к неограниченной власти.
Я вскрыла рамку и вытащила лист пергамента из-под стекла. Бережно развернула, всмотрелась в рисунок.
Ганеш на гравюре что-то кричал, обращаясь к инквизитору Мейфарту. Но я сосредоточилась не на нем, а на втором человеке, привязанном к столбу. Кто он?
Жаке не смог ответить на этот вопрос. Сказал, что, вероятно, еще один преступник… Я так не думала.
Вблизи сделалось заметно, что черты лица этого человека очень похожи на черты лица самого Ганеша. Вытянутые скулы, нос картошкой, большой рот. Единственное отличие – человек был заметно моложе.
– Это сын Ганеша! – изумленно пробормотала я.
Сын Ганеша, который пытался бежать из тюрьмы и которого зарубили стражники. Точнее – отсекли голову. Алхимик позже украл его, чтобы «оплакивать три дня и три ночи».
Но на рисунке голова сына на месте. Почему? Быть может, не было побега? Жаке ошибся?
Или Ганеш воспользовался «мертвой водой», чтобы соединить голову с телом? Как в сказке про Ивана- царевича и серого волка?
Вот почему на гравюре глаза сына закрыты!
Инквизитор сжигает мертвеца…
Я вновь опустила взгляд на лист пергамента в руках.
Это еще один оттиск с клише. Первый находится в кабинете Анри Жаке. И подарил ему гравюру не кто иной, как белобородый доктор Клаус Энкель.
Энкель работал здесь. В этой комнате.
Я бережно сложила пергамент, затем перевернула опустевшую рамку. На обороте обнаружила надпись, которая подтвердила мои догадки.
Чедвик… Новое имя в моей истории. Что за фрукт?
Из лаборатории, где я очутилась, имелось два выхода. Один – шахта, заполненная водой. Лезть в нее больше не хотелось. Иссякли уверенность и то сумасшествие, которые забросили меня сюда. Не думаю, что вообще в своей жизни повторю плавание по затопленным комнатам, не зная наверняка, есть впереди воздух или нет.
