склону. Среди нас царили уныние и гнетущее молчание, усиленные завыванием высокогорного ветра и присутствием темного нечеловеческого существа.
Кларк не держался определенного места в цепи. Он то шел первым, то вдруг исчезал и появлялся в хвосте. От каждого такого появления у меня замирало сердце. Повсюду его сопровождало облако прозрачной черноты, растягиваемое ветром в длинный шлейф.
Когда он в очередной раз внезапно возник во главе строя и я смогла перевести дух, из-за спины раздался хрипловатый голос Ирбиса:
– Понести твою сумку?
– Это очень любезно с вашей стороны, – ядовито ответила я, – но стоит ли помогать рабыне, которая через несколько часов станет еще и жертвой? Не лучше ли наоборот – нагрузить ее дополнительной поклажей?
– Если не желаешь, то не буду помогать, – ответил он.
Его даже не зацепила моя язвительность. Мне стало досадно.
– Хочу сказать тебе кое-что… хм… ты должна знать… – снова подал голос майор. – После того, что произошло на дне озера, многие солдаты восхищены тобой.
Я настолько удивилась, что сбилась с шага.
– Восхищены мной? С чего вдруг?
– Ты дралась так отчаянно, так яростно, просто на зависть. Не каждый солдат имеет такой боевой дух, а ты женщина. Обычно женщины слабые и не могут за себя постоять. Но не ты. Ты сильная, решительная. Ты поставила на место разжиревшую свиноматку Шиншиллу. А когда ты сбежала из лагеря, несмотря на черную отметину, то покорила всех. Сейчас в лагере только о тебе и говорят. В казармах, на кухне, на плацу, в подгорных лабораториях. Все о тебе говорят.
– И что говорят?
– Что ты первый человек, кто открыто выступил против повелителя. Немногие отваживались на это. На моей памяти, пожалуй, и не было таких. Ты стала первой. Обитатели подгорного царства говорят о том, что ты сильная и ничего не боишься.
– Что, в самом деле? – От смущения я покрылась краской. – Так и говорят?
– Мне нет смысла лгать, – отвечал Ирбис невозмутимо. Похоже, эта невозмутимость заложена в нем от рождения. – Ты осталась в сердцах обитателей царства. Они тебя боготворят. Многим хотелось, чтобы ты осталась в Арьяварте… Не скрою, и мне тоже.
Кларк уже шел слева и немного впереди. Убедившись, что он не смотрит на нас, я осторожно бросила через плечо:
– Вы поможете мне бежать?
– Нет, – ответил Ирбис – Левиафан мой повелитель. Я служу ему очень давно. Так давно, что ты не можешь и представить. То, что ты удивила даже меня, старого пса, не означает, что я откажусь нажать на курок. Я рассказал о настроениях в лагере потому, что считаю – ты должна об этом знать. Многие и многие огорчатся, когда тебя не станет.
Я усмехнулась. Впрочем, усмешка получилась горькой.
– К тому же, – продолжил Ирбис, – бежать невозможно. На тебе отметина. Она притягивает… – Он секунду подбирал подходящее слово. – Черный дым. Как только ты удалишься на определенное расстояние, он это почувствует. Догонит тебя и сожрет заживо. Это намного страшнее, чем любая другая смерть, поверь мне!
– И от него нельзя защититься?
– Нет. Он проникает даже сквозь стены. Его можно лишь отвлечь, но очень ненадолго.
– А если освободиться от метки?
– Способа не существует. Только повелитель может снять ее, но он не станет этого делать. Я ношу свою метку сколько себя помню.
– И у вас тоже?
Он промолчал.
– Черный дым – это Молох? – спросила я и лишь затем сообразила, что слова прозвучали достаточно громко.
Ирбис шикнул на меня и больно схватил за руку.
Два молчаливых робота во главе колонны вышагивали почти синхронно. Мерфи чересчур пристально глядел себе под ноги, вероятно о чем-то думая… Взгляд Кларка я ощутила затылком. Теперь он находился позади.
– Нельзя называть имя, – прошептал Ирбис.
– Почему?
– Он терпеть не может, когда кто-то пытается проникнуть в его суть. Он гневается, а гнев его страшен.
Я замолчала.
Некоторое время мы шли молча.
– Что со мной будет? – спросила я через плечо.
Военный за моей спиной ответил после долгой паузы:
